Мария Эльнорд - Демон [litres]

Мне удается незаметно приоткрыть дверь, чтобы она не захлопнулась автоматически, так как ключи Джон забрал с собой.

Его фигура скрывается за оградой. Быстрой походкой он обходит здание и исчезает из виду. Пару секунд я сижу в растерянности, достаю телефон и вижу шесть пропущенных от Адама.

Ты и так слишком много натворил, любимый.

Отключаю громкость и иду в больницу. Не знаю, что мне делать, но в машине находиться нет смысла. Я слишком долго бездействовала, сидела, сложа руки, когда моя мама гнила в стенах психбольницы.

Ненавижу себя!

Двери лечебницы открываются с еле слышным скрипом. Десятки голосов душевнобольных, их возгласы и пение врываются вихрем в мое сознание, и тело сковывает судорогой от неприятных воспоминаний. Я на цыпочках захожу внутрь и оглядываюсь по сторонам.

– Вам чем-нибудь помочь? – интересуется девушка за приемной стойкой.

Я вспоминаю нашу последнюю встречу. Той ночью, когда Кинг привел меня к маме, именно эта медсестра пропустила нас без разрешения директора больницы.

Возможно, она поможет мне и сейчас.

– Вы, наверное, меня не помните. Я приходила к вам не так давно с одним парнем. Он высокий… с татуировками.

Девушка щурится, разглядывая меня с ног до головы, а потом меняется в лице.

– Тише, – шикает она, – никто не должен об этом узнать! – Она стремительно приближается ко мне, говоря почти шепотом: – Меня уволят, если узнают, что по ночам приходят посетители.

– Пропустите меня к Сарре Грин.

Девушка лишь качает головой, заправляя белокурую прядь за ухо. Ее взгляд не перестает блуждать по коридорам, в голубых глазах читаются волнение и страх.

– Сегодня вообще никого не пускают. Мистер Флинн лично приказал: никаких прогулок больным и посещений. Говорят, эпидемия.

– Послушайте, – читаю имя на бейджике, – Рейчел, я никому ничего не скажу, но мне нужно убедиться, что с ней все в порядке, я на пару минут.

Она цокает, а я шарю по карманам, нахожу всего-то двадцатку и поспешно протягиваю их медсестре.

Девушка купюру не принимает.

– Пожалуйста, – я решительно вкладываю деньги ей в ладонь, – это очень важно!

Во взгляде Рейчел читается борьба противоречий. Кажется, она не знает, как поступить, и мешкает пару секунд, потом отдает купюру. Голубые глаза указывают на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Я спрошу у врача в ординаторской . – Слово «ординаторская» она выделяет интонацией, и я прекрасно понимаю, что это значит – зеленый свет .

Девушка скрывается в коридоре, а я пулей взлетаю по лестнице, преодолевая ступеньки, и несусь к заветной палате. Моя самая большая глупость – доверие собственным эмоциям. Затуманенный мыслями о маме разум перестает воспринимать реальность: я даже не замечаю, что коридоры больницы подозрительно пусты, что, пока я бежала наверх, я не встретила ни одного санитара, что Рейчел слишком быстро согласилась мне помочь.

Тревога уходит на второй план, когда я с необъяснимым трепетом дергаю за ручку заветной двери. Самое главное – увидеть ее глаза, остальное неважно! Но когда я прохожу в палату, внутри подозрительно тихо. Одинокие, аккуратно застеленные кровати. Прикроватные ящики пусты. В комнате нет ни единой вещи, которая принадлежала бы моей маме, ни намека на то, что в ней кто-то живет.

Собирая по крупицам каждую незамеченную деталь, я постепенно чувствую, как по спине бежит холодок, а сердце начинает стучать с бешеным ритмом. В голове складывается пазл происходящего, и ноги подкашиваются.

– Здравствуй, Эмилия Грин, – слышу хрипловатый, знакомый баритон и понимаю, что влипла.

Ступни прирастают к полу. Я забываю, как дышать, испытывая такой родной страх перед безумием.

– Здравствуй, Питер. – В моем голосе слышится дрожь, и мне с трудом удается обернуться.

Мужчина стоит в дверях, убрав руки за спину, и приветливо улыбается, разглядывая меня с ног до головы. Делает шаг вперед и достает пистолет. У его глаз собираются морщинки, улыбка становится шире, и его разбирает смех.

– Как же я сразу не понял! – Он эмоционально жестикулирует, и дуло пистолета пляшет в мою сторону, отчего я отступаю назад. – Как я не смог увидеть очевидное сходство…

– Где моя мама?

Безумец смеется еще громче и его оценивающий, странный взгляд пропадает. Он закрывает дверь. Я собираюсь засунуть руку в карман за телефоном, но застываю, когда Питера хмурится, наблюдая за моими действиями.

– Вы с ней так похожи, вот только глаза…