Елена Веснина - Триумф

— Допустим, тебе дадут очную ставку с Косаревой. Но очная — не значит с глазу на глаз. Ты не сможешь ее припугнуть своими разоблачениями, а она ничего тебе не сможет при посторонних рассказать, даже если решится с тобой пооткровенничать.

— Тогда ты пойдешь в милицию и возбудишь новое уголовное дело, — предложила Ритка.

— Какое?

— Ясно какое. Об афере с твоей фирмой.

Доминика подумала:

— Во-первых, у меня нет доказательств. А во-вторых, я этого не сделаю, потому что не собираюсь тебя подставлять. Ты купила два пакета акций…

— Три, — поправила Ритка.

— Но по двум — моим и моего отца — может обнаружиться состав преступления… Нам еще не хватало, чтобы тебя сейчас по моим стопам пустили — в дурку, в тюрьму… Если уж с кем-то разбираться официально, так это с Сергеем. Он совершил подлог, и это мы можем доказать.

Ритка решительно поднялась:

— А знаешь что? Поехали со мной. Я знаю, где живет Крокодил. Там, на месте и разберемся.

Милиционер принес Петрову пакет.

— Здравия желаю. Вот, — сказал он. — Это, гражданин начальник, наш улов. У Топоркова изъяли женскую сумку…

Петров развернул пакет, достал пачку фотографий и стал их рассматривать.

— Да уж, — хмыкнул он. — Эта клофелинщица всех своих клиентов, значит, фотографировала на память.

— А вы еще на обороте посмотрите, — посоветовал милиционер.

Петров посмотрел и еще больше обрадовался:

— Ого-го! Тут как в бухгалтерии. И имена, и адреса, а вот тут даже номер телефона… Всех, кого обобрала по клофелинному делу, собрала, значит, в картотеку. Ай да Косарева, ай да молодец!

Они пожали друг другу руки, милиционер вышел. Петров внимательно рассматривал фотографии клиентов Косаревой.

— Вот это да! — ахнул он. — И бегать никуда не надо. Может, предложить ей стать нашим сотрудником на полставки? Сама будет воровать, сама же себя и искать… А жизнь-то налаживается.

Крокодил не ждал таких важных гостей. У него даже в горле запершило:

— Наташка…

— Меня теперь зовут Ритка. И с этим фактом тебе придется смириться.

Крокодил помолчал немного и спросил, указывая на Доминику:

— А это кто?

— Меня зовут Доминика Никитина.

— Она хозяйка фирмы «СуперНика». Слышал про такую? — спросила Ритка.

— Нет. Откуда? У вас там своя жизнь, у нас своя, — равнодушно бросил Крокодил. — Мне тебя и угостить нечем, Наташка…

— А ты меня уже угостил. По жизни, — горько заметила Ритка. — Что ты по этому поводу думаешь, а, Крокодил, то есть это, Виктор Мефодьевич?

Крокодил тяжело вздохнул.

Доминика продолжала:

— Разговор у нас серьезный. За правдивые ответы мы вам можем хорошо заплатить. Гораздо больше, чем ваш заказчик.

Крокодил удивленно уставился на Доминику:

— Наташка, скажи ей! Что за чушь она несет? Она что, пьяная?

— Отвечай, Крокодилыч. Ты номер моего мобильника знаешь? — спросила Ритка.

— Да откуда? Пытался, правда, выяснить. Но Васька, этот твой, не дал.

— Зачем пытался выяснить? — не унималась Ритка.

— Стыдно мне стало. Это все Надька. И тебе, и мне жизнь переломала. Хотел тебя в больнице проведать…

— А откуда вы узнали, что Ритка в больнице? — насторожилась Доминика.

— Она что, из милиции? — всполошился Крокодил.

— Ты отвечай, а не вопросы спрашивай.

— Да Василий же мне и сказал, — признался Крокодил.

— Так что же ты, крокодильская твоя душа, ничего мне не сообщил! — Возмущенно воскликнула Ритка.

— О чем? — не понял Крокодил.

— Да о том, что вашу мокруху с меня сняли. И что я могу вынуть голову из песка! — кричала Ритка.

— Я к тебе в больницу пойти хотел. А ты в отключке была. Я, признаться, даже всплакнул по дороге, — расчувствовался крокодил.

Но Доминику волновало другое:

— Виктор Мефодьевич, я вас в последний раз спрашиваю. Вам Косарева отдавала распоряжения по «СуперНике»?

— Да нет же. Что она ко мне пристала! Наташка, веришь, я совсем другой стал… Я не пью… Я к дочкам своим хожу, в детдом… Ты знаешь, что у тебя сестры есть?

— Теперь знаю. Я их забираю из детдома. Будут жить со мной, — сообщила Ритка.

— Ай, молодца… А меня, хоть разок, пустишь с ними встретиться?

— А тебе зачем это?

— Да я и сам их хотел забрать, да разве такому, как я, отдадут… Прости меня, Наташка, если сможешь.

— Пошли, сестрица, — скомандовала Ритка. — Нечего с ним разговаривать. Он не в курсе. И последний вопрос. Ты — мой отец?

— Нет. Наташка, нет. Я с Надькой и не был тогда знаком… Когда она тебя родила, — перекрестился Крокодил.