Дарья Сойфер - Поющая в башне

Не случайны на земле

Две дороги - та и эта,

Та натруживает ноги,

Эта душу бередит.

Эта женщина в окне

В платье розового цвета

Утверждает, что в разлуке

Невозможно жить без слёз.

Потому, что перед ней

Две дороги - та и эта,

Та прекрасна, но напрасна,

Эта, видимо, всерьез[1].

Она доиграла до конца. В этот раз она не задействовала всю силу своего голоса, не пыталась выдать долгие ноты и не добавила музыкальных украшений. Пела просто и бережно, стараясь донести смысл слов.

- Что ты, в самом деле, выбрала какую-то нудную вещь! - воскликнула мама, как только Варя закончила. - У меня даже голова разболелась. Ильдар, Вы не проводите меня в комнату? Я боюсь с непривычки заблудиться в Вашем огромном доме.

- Конечно, - он встал и подошел к Варе. - Мне понравилось. Идите к себе, а завтра нам надо будет серьезно поговорить.

Она почувствовала прилив надежды. Газиев не был взбешен и, судя по его осознанному взгляду, все понял. В конце концов, зачем ему женщина, не способная оценить его, с радостью принять целиком и полностью? Наверное, он не такой изверг, каким кажется.

Ильдар повел маму наверх, и Варя, немного погодя, тоже направилась в свою спальню. Однако уже на лестнице в башне она вдруг вспомнила, что забыла в столовой палантин и решила вернуться. Одна из дверей на втором этаже была приоткрыта, и громкий голос матери заставил девушку остановиться.

- Уверяю Вас, она послушная, покладистая девочка. Просто, может, немного стеснительная.

- Еще бы ей не быть такой, если Вы затыкаете ее на каждом слове! - это говорил Ильдар.

- Не преувеличивайте! Ей нужна жесткая рука, без этого она способна наделать глупостей.

- Это больше не будет Ваша рука.

- В каком смысле?

- Ты исчезнешь из ее жизни, ясно? - Газиев понизил голос, и Варя машинально приблизилась к щели.

- Да как Вы смеете?

- Ты меня утомляешь. Ты постоянно унижаешь собственную дочь. Ты глупа и безвкусна, - он выплевывал каждое слово.

- Да если бы не я, ты бы ее даже не узнал! Стоит мне сказать слово, и ты больше ее не увидишь! - в голосе Галины появились визгливые нотки.

- Неужели? Никак собралась бороться за счастье дочери? И даже хорошая компенсация не умерит твоего материнского пыла?

- Я не собираюсь торговаться. Ей надо, чтобы я была рядом. Тем более, у нас бизнес.

- Ты про эти песенки? - Газиев расхохотался. - Надо быть идиотом, чтобы инвестировать в такую дрянь. И моя женщина не будет петь в ресторанах для пьяного быдла.

- Мы сейчас же уезжаем! И как я только могла поверить в твои сказки!

- Я тебе ничего не обещал, - отчеканил он. - Мне нужна твоя дочь, а ты получишь свои деньги.

Воцарилась пауза.

- Сколько? - наконец произнесла Галина, и Варя не поверила своим ушам.

Газиев назвал сумму, от которой у нее внутри все оборвалось. Люди убивали и за меньшие деньги.

- Меня все устраивает, - мама ответила, не раздумывая. - Забирай, теперь она твоя проблема.

В комнате послышалось какое-то движение, и Варя сломя голову кинулась к себе в комнату. Ее продали! Как вещь! Мама, ради которой она была готова на все! Дрожащими пальцами она заперла дверь на ключ, упала на кровать и разрыдалась.

Она не знала, сколько плакала. Когда слезы высохли, за окном было совсем темно, праздничные огни погасли. Варя содрала с себя ненавистное платье, приняла горячий душ, и решила завтра же бежать. Усталость и нервное напряжение отступили, и она провалилась в глубокий сон без сновидений.

Утро ударило в глаза холодным светом. Сознание вернулось, и события вчерашнего дня лавиной обрушились на нее. Она резко села в кровати, но увиденное заставило ее вскрикнуть от испуга. В кресле у окна сидел Газиев и неотрывно смотрел на нее остановившимся взглядом, как какая-то рептилия.

- Доброе утро, Эмилия, - спокойно произнес он, как будто все было в порядке вещей.

- Как?.. Как Вы здесь оказались? Я заперла дверь.

- Думаешь, у меня нет ключей от собственного дома? Мне понравилось смотреть, как ты спишь. Ты же знала, что я приду.

- Если честно, нет. Я надеялась, Вы вчера меня поймете.

- Ты про романс? Очень душевно. Вот только я буду решать, по какому пути ты пойдешь.

- Я живой человек! Почему вы оба принимаете решения за меня?! Меня нельзя купить или продать!

- Да ты была плохой девочкой и подслушивала! - Газиев подошел к ней, улыбаясь. - Но я рад, что так все вышло. По крайней мере, ты теперь не питаешь иллюзий по отношению к этой женщине.