Анна Кувайкова: Несчастье на полставки (СИ)

— Надеюсь, только в хорошем?

— Самом лучшем, — тихо рассмеялась в ответ. — Например, не доверять людям. Шучу, не напрягайся. А если серьезно — я не обижаюсь, Максим. У тебя были свои интересы, а у меня свои. И они почти совпадали, да. Подумаешь, немного обидела твою сестру. Подумаешь, ты втоптал меня в грязь. Подумаешь, решил поиграть в пылких влюбленных… кстати, бездарно поиграть. Подумаешь…

— Соколовская, не борзей, а?

Не выдержав, я расхохоталась, а после откинула голову на плечо шефа — и теперь уже точно бывшего. Не знаю, радует меня это или огорчает… Во всяком случае, расходимся мы друзьями.

И это действительно чудесно.

— Ладно тебе, — фыркнула, ткнув его локтем в бок, так и не выпустив из руки любимую кружку. — Знаешь… я буду скучать по этой фразе. Серьезно!

— Могу звонить иногда, напоминать о себе, чтобы слишком не зазнавалась, — хмыкнул Макс. А потом, помолчав, все-таки приобнял меня за плечи. — Без обид?

— Без обид, — согласно кивнула. А потом, поседев немного, все-таки поднялась. — Что было, то было. В конце концов, именно благодаря твоей страстной попытке меня перекроить, я получила хорошую работу. Фиговый из тебя закройщик, конечно, а уж портной…

— Соколовская…

— Не борзей, помню! — хохотнула, закрывая ноутбук и принимаясь заталкивать его в рюкзак вместе с отпечатанными листами. — Оформишь увольнение сам? По-дружески?

— Не вопрос, — пожал он плечами, продолжая внимательно соблюдать за моими сборами. — Уверена, что не хочешь остаться?

— Ой, только не говори, что получил по шапке за утерю такого сотрудника как я, — от души похихикала… ну, пока не напоролась на чью-то серьезную морду. Даже присвистнула, приседая на край стола. — Да ла-а-адно!

— Прохладно, — хмыкнул Максимка Сергеевич, тоже поднимая свою шефскую пятую точку. — И я не стану уговаривать тебя или вставлять палки в колеса. Так что цени.

— Ценю, ага. Слушай… это такое искупление за грехи?

— Ну, в качестве отмщения я всегда мог бы испортить тебе репутацию так, что тебя даже в сельскую школу не приняли бы преподавать, — пожал тот плечами. — И у меня бы это получилось. Но я не настолько жалок, чтобы мстить девушке. Ты всегда мне нравилась, Соколовская. Считай, что это моя благодарность.

— Ты как был засранцем, так и остался, — закатила я глаза, понимая, что горбатого могила исправит. Вот нет бы признаться, что да, накосячил, да, раскаялся, да, извиняюсь и гадить напоследок не буду. Но не-е-ет.

Стоит тут, выеживается!

— Что есть, то есть, — развел он руками. — Не появилась еще та девушка, что наставит меня на путь истинный. Хотя у тебя такая возможность была.

— Ох, ты бы не зарекался, — пригрозила, с трудом, но все-таки запихивая в карман кружку. И с еще большим трудом, но водружая гигантский вещь-мешок за спину. — А то огребешь бумеранг по темечку. Грохнется на тебя грузовик с пряниками, сам потом рад не будешь! Уф, ну ладно. Пошла я. Покойтесь, как говорится, с ми… тьфу. Оставайтесь с миром, вот!

— А ты? — внезапно поинтересовался Макс, глядя на меня искоса. — Почему отказалась от своего пряника?

Вот вампирюга проклятущий. Нельзя было этой темы избежать?!

— Настя? Так почему?

— Я…

И вот тут я стушевалась. Вот надо же было всю мягкую грусть расставания своим кулинарным вопросом испортить! Вот что за человек, а? Что б на него не грузовик, а фуры с кока-колой и ментосом брякнулись!

— Давай не будем портить ту замечательную позитивную ноту, на которой мы собирались разойтись, — предупреждающе вскинула руку, начиная машинально пятиться к двери. — Из нас с тобой и так тенор с баритоном так себе. Я понимаю, что у вас уже сформировался собственный хор мальчиков-зайчиков, но не вмешивай меня в это, ради бога!

И тут… как раз в тот момент, когда я уже отвернулась, почти ушла, схватилась за дверную ручку! В лучших традициях мексиканских сериалов меня остановил вкрадчивый голос Макса:

— Когда ты последний раз видела его, Настя?

И вот тут внутри меня что-то настороженно дернулось.

— Три… — черт, я даже заикаться начала от волнения! Что могло такого случиться за это время? — Да, три дня назад. Он был живой и здоровый!

— Ах, три… Ну, это многое объясняет.

Да что б тебе дети под старость лет такое делали, господин Козырев! Что за замашки старого, пропахшего нафталином интригана? Почему нельзя обойтись без всяких там подковырок, и нафига давить на самое больное? Знает же, что я за Ромку все равно волнуюсь, не смотря ни на что!