Юлия Резник - Любовь и прочие «радости»

— Так надо!

— Кому?

— Оля, не спорь! Хорошо? Я здесь останусь.

— Как знаешь, — устало вздохнула Ольга и поплелась к двери.

Ольга уже и не надеялась, что Тихон успеет, когда он, чуть прихрамывая, вошел в широко распахнутые двери актового зала. Трость, с которой ему полагалось ходить, Гдальский по традиции проигнорировал. А вот приличествующий случаю костюм все же надел. Красивый, цвета маренго. Очевидно, из старых запасов. От Бриони или каких-нибудь лондонских мастеров, шьющих такие вещи по индивидуальным лекалам. Впрочем, не сказать, что костюм сидел на Тихоне идеально. За последнее время тот здорово осунулся и похудел. Хотя обычно у людей с переломами нижних конечностей все происходило с точностью до наоборот.

Сердце в который раз сжалось. Ольга уже даже привыкла к его болезненным сокращениям. И это было не то, чтобы нормально. С этим нужно было что-то решать… Точно так же, как и с вошедшим в школьный актовый зал мужчиной. Ольга поежилась, хотя в переполненном помещении было нечем дышать. Распахнутые настежь окна не слишком спасали ситуацию.

Тихон оглядел зал, выискивая в пестрой нарядной толпе своих. Ольга вскинула руку и помахала. Не сразу, но Гдальский её увидел. Закусив губу, она наблюдала за тем, как её мужчина пробирается между рядов. Он старался не слишком потревожить уже сидящую на своих местах публику, но с его габаритами это было довольно проблематично. Ольга вымучено улыбнулась. Убрала букет и сумочку с кресла, которое заняла для Тихона, освобождая ему местечко.

— Не сильно опоздал?

— Нет. Только-только начали.

Гдальский кивнул, взмахом руки поприветствовал сидящих по левую руку ребят, и сосредоточил внимание на происходящем на сцене. Ольга последовала его примеру, но ни черта так и не увидела. Ее мысли уплывали далеко, и перед глазами прокручивались совсем другие картинки.

О том, что «Этажам» все же одобрили кредит, Тихон узнал спустя несколько дней после похорон. Все это время Ольга не знала, что ей и думать — Гдальский постоянно где-то пропадал, что-то решал, с кем-то созванивался, а ночевать уходил в старую квартиру отца. Тихон закрылся, ушел в себя, в работу… Они вообще практически не пересекались, словно их жизни протекали по двум параллельным друг другу векторам. Вроде бы рядом, но… так далеко!

Ольга не понимала, что происходит. И не знала, как вернуть то, что между ними было когда-то… Тихон отдалялся с каждым днем все сильней. Его депрессия с остервененьем кромсала тонкие протянувшиеся между ними ниточки, и Ольга боялась, что она обрубит их все. Может быть, чертов кредит для «Этажей» и стал тем самым последним ударом? Ольга не знала. Тихон рвал и метал. Ей пришлось выдержать целый бой, чтобы отстоять свою позицию. И вроде бы Гдальский смирился. Даже поставил свои подписи там, где надо. Но чертов кредит еще больше отдалил их друг от друга. Господи, да о чем говорить, если у них даже секса не было вот уже три недели?!

На руку легла ладонь. Ольга обернулась. Петька сжал ее пальцы и вопросительно вскинул бровь.

— Что, Петь?

— Тебя на сцену зовут. Вручать грамоту…

Ольга вскочила. Натянуто улыбаясь другим родителям, прошла между рядов и дальше, через проход к сцене, где ей и правда вручили благодарственную грамоту за воспитание сыновей. Она, конечно же, прослезилась. Это было так трогательно. И мальчишки, которые вскочили со своих мест, поддерживая мать оглушительными аплодисментами, и вообще… все происходящее. Подумать только! Им восемнадцать скоро… Как же чудовищно быстро пронеслось это время. Только-только пешком под стол ходили, и вот какие орлы. Гордость… И к черту бессонные ночи. Её мальчишки стоили каждой секунды!

Её мальчишки стоили каждой секунды!

И вот тогда, стоя в крепких объятьях своих сыновей, Ольга окончательно успокоилось и поняла, что хватит. Хватит рвать душу. Справится, сможет… Если понадобится, и сама! Никакой трагедии не случится, если она родит.

Торжественная часть закончилась довольно быстро. Толпа выпускников и родителей перекочевала в ресторан, где началось основное веселье. И хоть Ольга порядком устала, она все равно наслаждалась каждой минутой. Наконец можно было расслабиться, зная, что её мальчики с успехом окончили школу и поступили. Каждый туда, куда и хотел. А вот Тихона, кажется, даже успехи дочки не слишком радовали. Он сидел невеселый и перекатывал в руках бокал с коньяком. И так несколько часов кряду, пока Ольга, не выдержав, не предложила ему уехать. Гдальский принял ее предложение, кажется, с облегчением. Он проводил Ольгу до самой квартиры. Клюнул ее в щеку и опять пошел ночевать в квартиру отца. Ольга зажмурилась. Нет, плакать она не будет…