Юлия Резник - Притяжение

Амир сглотнул. Соня была нянькой Карины два года. А на деле… На деле, кем она только ни была. Его имиджмейкером. Так бы сейчас, наверно, сказали.

Они познакомились случайно. Пожалуй, что ровно двенадцать лет назад. Точная дата не отпечаталась в памяти Каримова, но их встреча с Соней произошла накануне новогодних праздников. Амир возвращался в новую, только что купленную и отремонтированную квартиру, в которую перевез семью совсем недавно. Он устал, как собака, так, что на ногах держался исключительно усилием воли. Прижатый со всех сторон конкурентами, он трепыхался, изворачивался, блефовал, не ел, не спал, вел какие-то бесконечные переговоры и консультации, разыскивая инвесторов под свой новый проект, и пахал… Вкалывал до седьмого пота.

Он еще на лестничной клетке услышал пьяный гогот, доносящийся из их квартиры. Сжал кулаки, сцепил зубы! Как же его это все достало! Дверь оказалась незапертой. Не разуваясь, Амир прошел через коридор, переступая через сидящих прямо на полу утырков. Выдернул шнур от музыкального центра из розетки, и в комнате установилась относительная тишина.

— Все на выход, — прорычал он. — Даю тридцать секунд.

— Эй, братан, какого чер… — манерно протянул какой-то наряженный в перья клоун. Впрочем, договорить он не успел. Амир захлопнул его пасть кулаком. Не сдержался — уж слишком был зол. И, наверное, это поняли даже обдолбанные коксом друзья его жены. По крайней мере, повторять свою просьбу Амиру не потребовалось. Неровным строем те потянулись к выходу. — Какого хрена ты творишь? — взвилась Имана.

— Заткнись! — рявкнул Амир, отодвинул от себя жену и вышел прочь из комнаты.

— Ты как со мной разговариваешь?! Что себе позволяешь? Я…

— Где Карина?

— Что?

Амир несколько раз жадно вдохнул, чтобы взять под контроль пульсирующую в голове ненависть, и только потом обернулся.

— Где Карина? — тихо повторил он, и было, видимо, в его голосе что-то такое, от чего Имана как будто вмиг протрезвела. Нерешительно толкнула дверь в детскую и судорожно сглотнула.

— Я не знаю! Ольга Павловна уложила ее спать! Клянусь, когда я видела ее в последний раз, она спала…

Ярость взорвалась в голове и прокатилась по венам. Амир почувствовал, что если прямо сейчас он не уйдет — убьет! Убьет эту суку! Выскочил из квартиры, как будто кипятком ошпаренный. С оглушительным грохотом захлопнул за собой дверь и, опустившись на корточки, низко-низко опустил голову.

— Кхм-кхм… — раздалось чуть в стороне.

Амир медленно выпрямился. Она стояла в дверях соседней квартиры и нервными длинными пальцами теребила бахрому на древней старушечьей шали. Высокая — почти с него ростом, худая, как жердь. Совершенно невзрачная.

— Вы что-то хотели? — спросил как-то зло, не в силах отгородиться от этой черной изматывающей тело ярости. Ярости, с которой Амир не мог совладать. Наверное, он напугал ее. Еще бы! Лицо кавказской национальности — акцент у него в ту пору был о-го-го, да и соответствующая внешность в придачу.

— Это как посмотреть… — чуть запнулась девушка. — У меня в квартире спит ваша дочь.

Амиру потребовалось некоторое время на то, чтобы осмыслить слова соседки. Он продолжал сидеть на корточках и пялился на нее, как дурак.

— У меня в квартире ваша дочь, — медленно, едва ли не по слогам, повторила девушка, сопровождая свою речь говорящими жестами. Как если бы сомневалась, что он понимает русский. Почему-то этот факт очень его разозлил. Точнее, он и без того был зол. Её, как ему показалось, пренебрежение просто добавило дров в пылающий костер его ненависти.

Он резко встал, так что девушка отшатнулась.

— И что же она у вас делает? — спросил сипло, со все усиливающимся акцентом.

— Спит… — растерянно повторила соседка. — Да вы проходите, я сейчас все объясню.

Амир и прошел. В нос ударил странный, не совсем приятный аромат. Такой обычно в аптеке бывает. Или в палате с тяжелобольными. Он брезгливо поморщился. Она заметила. На секунду Амиру показалось, что сейчас с ее губ слетит какое-то оправдание. Но ничего подобного не произошло. Девушка лишь плотнее сжала губы. Красивые. Не пухлые, но и не ниточки. Хорошей формы.

— Проходите в кухню… Хотите чая? Или поесть?

О хорошем чае это страшилище вряд ли что могло знать, а вот пирожки, накрытые клетчатой салфеткой, выглядели умопомрачительно. Запах еды заставил наполниться рот слюной. Жрать хотелось до легкой сосущей боли в желудке.