Юлия Резник: Грешник

— Ты, знаешь ли, дедом скоро станешь… — рассмеялась она и опять разрыдалась. У нее не получалось справиться с подступающей истерикой, и та захлестывала женщину все сильней.

Сердце Громова сжалось. Взгляд, наконец, оторвался от чистых глубоких глаз Наташи и скользнул ниже. Если она и была беременной — пока это не бросалось в глаза.

Не то, чтобы ее беременность хоть что-то меняла.

— Детей они собрались рожать… Представляешь! Сами еще дети… Кирилл не хотел! А эта дурында уперлась. Ну, что ты молчишь, Наташка?! — рыдала Ларка, даже не догадываясь, как она близка к тому, что рядом с ней, от её необдуманных и обидных слов в адрес невестки — закипает вулкан Глеб Громов. — А теперь, может, и лучше, что она на аборт не пошла?! Может, хоть что-то от Кирюшки останется-я-я, — завыла.

Наташа моргнула. Подняла свои детские ладони и с силой провела по лицу. Обычному, ничем не выдающемуся. На нем лишь глаза привлекали внимание. И красивые брови вразлет. Симпатичная, но не более. У него были бабы и покрасивей.

Да только кого это волнует, если теперь не будет вообще ни-ко-го?

Не будет!

— Не надо его хоронить. Пожалуйста… не надо… — наконец послышался Голос, чуть приглушенный от того, что Наташа так и не отвела рук от лица.

— Блаженная! — огрызнулась Ларка. — Ты вообще хоть слышала, что врач сказал, или опять в облаках витала?!

— Прекрати, — пророкотал Громов. Не повышая голоса. Тихо, но так… внушительно, что даже Ларка реветь перестала. А Наташа медленно опустила руки и удивленно на него уставилась. Прямо. Не мигая. Глаза в глаза.

— Да что ты…

— У тебя истерика!

— Истерика?! Истерика?! Да что ты об этом знаешь? Я мать! А ты… Ты… — Ларка в бессилии опустилась на стул и разрыдалась. Горько. По-бабски. Некрасиво.

— Наташа… — Глеб впервые произнес ее имя и ненадолго запнулся, удивляясь, как правильно оно звучит в его устах. Так живо можно было представить, как он его повторяет по множеству раз на день: Наташа, будешь завтракать? Наташ, а ты не видела мои документы? Наташ, а поехали на рыбалку, а? Наташа… Наташа… Наташа… — Наташа дело говорит! Что ты по нему, как по покойнику? Не ясно еще ничего. Врачи стараются. Не в каменном веке живем. Сейчас подгоним специалистов. Надо будет, за границу отправим. Что ты…

— Умный, думаешь?! А ты поставь себя на мое место! Он у меня оди-и-ин!

— Я понимаю.

— Ни черта! Ни черта ты не понимаешь, Громов… Летчик-залетчик, блин.

Наверное, она имела право его обвинять. Хотя, если так разобраться, залетчиком он не был. Ларка по дурости сама намудрила. Он не тр*хался без презерватива. А эта… дурочка поколола его булавками. Думала, залетит, он все бросит и с ней останется. Влюбилась, типа. Глеб тогда в обычном спецназе служил. С детства занимался единоборствами, да и с оружием обращаться умел. Взяли в учебку, а у него талант обнаружился. Вот и стали его дрессировать… Не щадя, на износ. Он в короткий отпуск вырвался. Двадцать один всего… Казалось бы — дите. А он уже столько о жизни знал, столько повидал всего, что смотрел по сторонам и диву давался. Как будто старик смотрел.

Ларка привлекла его своей легкостью и смешливостью. Фигура, опять же — не страшно в руки взять. Да и не первый он у нее был… Чего уж. Курортный город, лето, жара… Она — влюбленная дура. А ведь он ничего ей не обещал. Потрахались с месяцок — и снова его бросили в самую мясорубку.

О том, что она беременна — вообще узнал чудом. Ну, не оставлял Глеб Громов зацепок. Не оставлял… И не было у нее ни его адреса, ни телефона. Как и не было шансов найти. Помог случай. Глеба тогда ранило. Несчастный случай. В бою бы — не так обидно. А так… учения. По легенде, их диверсионная группа должна была взломать защиту и проникнуть на один из военных авианосцев. Задача была простая — найти брешь в защите. Они и нашли. А дальше что-то пошло не так… То ли караул не предупредили, то ли еще что… Да только те огонь открыли на поражение. Идиоты.

Два пулевых. Громова подлатали в госпитале — и домой отпустили долечиваться. Вот в больнице они с Ларкой и встретились. Она — с пузом, он — без права на это.

— Пойдем, отойдем! — распорядился Громов, и было в его голосе что-то такое, что даже истерящая баба не смогла ему отказать. Поднялась, шмыгая носом. Вытерла тыльной стороной ладони сопли. — Вот, возьми! — протянул платок Громов и оглянулся.

Наташа продолжала неподвижно сидеть на чертовом стуле, ни на что не реагируя. Она его беспокоила. С ней явно было что-то не так. Наверное, шок сказался.