Юлия Резник - Мой папа — супергерой

— Я пойду… — прошептала она, нащупывая ручку.

— Я провожу.

— Не нужно…

— Просто провожу, ничего больше…

Не глядя на мужчину, Оксана выскользнула из салона, миновала небольшой двор, открыла дверь в подъезд, вызвала лифт. Зашла в него… Матвей последовал за ней. Лифт ехал, кажется, целую вечность, а напряжение только сгущалось. Наконец двери разъехались. Первым вышел мужчина, она следом. Дрожащими руками открыла замок. Пробормотала что-то на прощание и трусливо шмыгнула за дверь.

Это правильно! Правильно… Правильно! — убеждала себя, привалившись спиной к стене. Да только звенящему от желания телу плевать было на доводы разума. Она с трудом удерживалась от того, чтобы не броситься за ним следом, но потом все же, как под гипнозом, толкнула дверь. Матвей никуда не ушел. Он стоял, сложа руки на груди, как будто нисколько не сомневался, что она сдастся. Может быть, если бы в этот момент в его глазах мелькнула хотя бы тень триумфа, она бы одумалась. Но в них был только голод.

— Если я сейчас войду — дороги назад не будет.

Оксана кивнула. И приглашающе распахнула дверь.

Её никто и никогда так не целовал. Она терялась в этом ощущении, она впитывала в себя его жадность. Никогда… никогда Оксана не чувствовала себя такой нужной, такой желанной, такой сексуальной и раскрепощенной. Как будто только она могла казнить и миловать, как будто только от ее воли зависело удовольствие этого шикарного во всех смыслах мужчины. Матвей сломил ее волю, воспользовался женской слабостью, но, в то же время, наделил какой-то страшной, невиданной раньше силой. Ощущение власти пьянило. Неслось по венам, вписывало совершенно новую информацию в ее генетический код. Перестраивало всю ее сущность.

Оксана больше не была на вторых ролях. Впервые став единственной. Важной и желанной настолько, что его сильные руки дрожали, когда он задирал её трикотажную кофточку. Его твердые нетерпеливые пальцы дрожали…

— Красавица… Красавица моя, — бессвязно шептал, набрасываясь ртом на возбужденные пики сосков, натянувших кружево лифчика. Поочередно втягивая их ртом. Бесцеремонно и бесстыдно покусывая. И она стонала. Вжавшись в дверь, запрокинув голову… Ослабевшие ноги отказывались держать и мелко-мелко подрагивали. Почувствовав, что она вот-вот упадет, Матвей подхватил Оксану под попку и взгромоздил на стоящий в прихожей комод. Протяжный стон страсти заглушил звук упавшей и разбившейся вдребезги вазы. Резкий звук испугал Яшку, и тот пулей рванул из прихожей. Но они маневров кота не заметили. Вернувшись к ее губам, Матвей нащупал пуговицу на джинсах, дернул вниз молнию и стащил их вместе с бельем. Оксана неуклюже приподнялась, помогая избавиться от одежды. Мат нетерпеливо рыкнул. И этот звук отозвался в ее животе сладким, мучительным спазмом. Оксана захныкала. Матвей отстранился, шаря по ее лицу горящим жаждущим взглядом. Кажется, ему понравилось то, что он увидел. Недаром ведь улыбнулся? Хищно, плотоядно, так чувственно… Не отрывая взгляда, опустился перед ней на колени. Подтянул бедра к краю. Онане моглаповерить, что он это сделает… О таком только в романах пишут, ведь так? Матвей провел большими пальцами по выпирающим бедренным косточкам, вниз по животу, по аккуратной полоске волос, к набухшим розовым складочкам. Раскрыл их. И замер, глядя ей прямо в глаза и обдавая плоть теплым дыханием. Оксана всхлипнула, жадно хватая воздух. Она прежняя — никогда бы на такое не решилась, она настоящая — резким движением опустила голову мужчины туда, где ей было самое место. И тут же резкий удар языка обжег клитор. Невыносимо… Оксана выгнулась дугой, Матвей — втянул трепещущий бугорок в рот. Она уперлась пятками в столешницу, подаваясь к нему всем телом. Он — скользнул внутрь двумя сложенными вместе пальцами. Это не могло продолжаться долго. Оксана его слишком хотела. Матвей стал ракетой, которая вывела ее в открытый космос бескрайнего удовольствия. Она кричала. Дикая, совершенно неуправляемая. Царапала пальцами его спину через одежду и подкидывала бедра в такт расходящимся волнам удовольствия.

Оргазм вымотал. Отнял последние силы. Руки и ноги будто свинцом налились. Любое движение требовало колоссальных усилий. На глаза набежали слезы — кто его знает, от чего? Матвей поднялся. Обхватил ладонями лицо и теми же пальцами, что секунду назад ласкали ее — стер хрустальные капли со щек. Поцеловал. Неспешно стирая с кожи серебристые соленые дорожки. Его нежность покоряла и ставила на колени. Такого она тоже никогда не испытывала. С ним все впервой.