Ашира Хаан - Sex only [СИ]

— Ну что, ты как? — повернулся ко мне Сашка.

— Ничего, все хорошо, — я выкинула окурок и закашлялась. — На дорогу смотри, у нас тут перекресток адовый.

— Я помню.

Машина свернула в мой двор, затормозила у подъезда. Я положила ему руку на колено и улыбнулась:

— Зайдешь на кофе?

— Ну ты и шлюха! — заявил мой бывший благоверный, затаскивая чемодан в квартиру. — Расплачиваешься натурой?

— Конечно! — кивнула я, доставая из сумки и вручая ему килограммовый пакет доминиканского кофе. — А теперь, милый, шлюхой будешь чувствовать себя ты.

Я полоснула кухонным ножом по укутывающей чемодан пленке, расстегнула его и вынула бутылку темного рома и деревянную коробку с сигарами. Повертела у него перед лицом то протягивая, то отдергивая обратно. И даже что-то такое изобразила бедрами, немного карибско-танцевальное, но сильно позориться не осмелилась.

Сашка переводил взгляд с рома на сигары и обратно на ром и на лице у него была написана мука:

— Я должен выбрать? Я сразу за оба подарка расплатиться не сумею, я уже старенький. Разве что подождешь недельку между подходами.

А вот кое-кто мог сразу… Но я запихнула эту мысль как можно глубже, чтобы даже краешка не торчало.

Квартира после феерического отпуска была слишком привычной. Слишком домашней, разношенной как старые тапочки. Невыносимо обыденной. Я изменилась, а мой мир остался прежним и дико жал мне в бедрах. Затаскивал обратно в болото, куда мне уже не хотелось. Надо было что-то менять, поэтому я и взялась шантажировать бывшего мужа.

— Можешь один раз, зато долго… — помахала я у него перед носом бутылкой с ромом, он попытался ее поймать, но я отдернула быстрее.

— Говори уже, жестокая, — вздохнул он.

— Свозишь меня в Икею? Прямо завтра с утра?

— Шопинг-терапия барахлом? — закатил Сашка глаза. — Десять тысяч свечек, пятьдесят рамочек для фотографий, новые занавески и вон та шкура овцы?

— И плюшевая акула, — кивнула я.

— Это поможет? — вдруг очень серьезно спросил он.

— Не знаю, — ответила честно. — Но хуже не сделает.

— Ладно. Но плата вперед!

— Да пожалуйста! — я вручила ему заслуженные призы. — Только прямо с утра, хорошо? Пораньше.

— Икея в воскресенье! После этого даже адское пекло покажется мне филиалом рая, — вздохнул мой ангельский бывший муж.

В Икее я честно набрала кучу хлама: сначала хотела остановиться на постельном белье и свечках, но неожиданно оказалось, что мне очень нужен плед, сковородка, бокалы для шампанского — у меня почему-то нет бокалов для шампанского, как так? — баночки для специй, тарелки, вазочка, два цветка и набор уцененных елочных шаров! И шкура овцы. И плюшевая акула, конечно!

Именно она сидит с нами третьей за столом, пока мы едим фрикадельки с брусничным вареньем и ржем. Все, кто проходит мимо, тоже ржут. Только акула ужасно серьезна — ведь мы воруем из ее тарелки картошку-фри!

— Когда на работу? — спросил Сашка, уже лениво допивая кофе. Шопинговый азарт прошел, мы насмеялись на год вперед, и теперь было просто лень куда-то идти. Сидели, собирались с силами.

— В понедельник… — я спрятала лицо в ладонях. — Опять впрягаться в тележку. Корпоративы, тренинги, разборки «бухгалтерия против айтишников: никто не уйдет живым».

— Бедная лошадка… — ржет этот недоумок. — Как в том анекдоте про пожарных: хорошая зарплата, соцпакет, с ребятами в шашки играем, в домино, но как пожар, так хоть увольняйся!

— Угу-угу. Скоро, кстати, новый пожар. Интенсив в Питере. Повышение квалификации и общего уровня. Угадай, кому достался счастливый билетик в виде трех февральских дней в северной столице? Обрати внимание на слова «февраль» и «северная».

— Девки мстят за Доминикану? — понимающе кивнул Сашка.

— А я этим стервам еще ром привезла, представляешь!

— То есть вместо понедельника у вас сразу пятница?

— Типа того, — я смеюсь, и в этот момент кажется, что меня отпустило.

Пока мы доехали через московские пробки до моего дома, Сашка так сроднился с акулой, что отказался ее отдавать, зараза такая. Сказал, что он настрадал больше, чем на ром и сигары, и вообще уже чувствует с ней душевное родство. И увез, пристегнув на переднем сиденье.

Дома я разбираю пакеты и сразу вешаю новые шторы, меняю белье, разбрасываю подушки, ставлю тарелки… и вдруг понимаю, что практически все: и тарелки, и шторы, и каждая сраная свечка — все глубокого синего цвета.

Моя квартира становится сапфировой.