Ашира Хаан - Сладкое лето [СИ]

Он помолчал, слепо глядя в чашку, из которой пока не сделал ни одного глотка. Наверное, это очень страшно — быть одному в такой момент. Когда некому даже обругать за глупые решения и провалы.

Я вдруг увидела вместо болтливого, язык без костей, симпатяги Макса, у которого все всегда забавно и весело, или опасно и остро, или порочно и нежно — очень усталого мужчину, которому теперь с легкостью можно дать его тридцать. Словно осыпалась маска весельчака и балабола, и под ней оказался живой — и совсем не такой веселый парень.

И если в того я влюбилась до золотых звезд перед глазами и промокших трусиков, то этого сейчас, в один удар сердца, полюбила всеми своими изломами и трещинами, той самой мрачной и злой Асей, которой я и была всю жизнь до тридцать первого мая этого года.

У меня дрожат пальцы, но, слава богу, ему этого не видно. Я слишком крепко держусь за свою чашку с холодным чаем. Даже знаю, почему меня это все так пугает. Если бы Дима не женился на маме, моя судьба была бы куда хуже. Я не настолько смелая.

Вместо того чтобы держать зубами свое дело, Макс проводил дни и ночи со мной.

А когда кризис случился и там, и там, без колебаний выбрал меня.

Я не знаю, что это. Глупость или…

Он поднимает на меня взгляд — все тот же прямой и честный. Не смущаясь и не тушуясь, смотрит мне в глаза, будто хочет напрямую передать все картинки из своей головы, чтобы не доверять ненадежным словам. Между нами высокая кухонная стойка, только поэтому я еще держусь и не целую его, хотя знаю, что стоит поддаться порыву хотя бы на секунду и склониться над ней, перейдя свою часть нейтральной полосы, и Макс не упустит свой шанс.

Это он мне точно передал напрямую из своей головы.

— Значит, ты был вовсе не на Карибах с шоколадными красотками? — щурюсь я, умело, как мне кажется, скрывая дрогнувший голос за ехидными интонациями.

Но мне только кажется.

Макс легко гладит мои пальцы, не расстающиеся с кружкой, и встает, чтобы заново сделать чай.

— Камбоджа, — говорит он, споласкивая чайник. — Мне подкинули инфу, что Россия будет строить там энергостанцию и развивать туристический бизнес. Понадеялся пролезть, пока не весь пирог распределили между своими.

Он снова включил чайник и остался стоять рядом с ним, у меня за спиной. Я не оборачивалась, но чувствовала его взгляд — стайка мурашек мигрировала по спине вслед за ним.

— Но там такой бардак… — он вздохнул. — Лишился еще части денег, ввязался в мутный бизнес, прогорел, научился тайскому боксу, подрался на подпольных рингах, заработал обратно…

— Веселье.

— Ну, я думаю, повеселее, чем на карибских яхтах, — засмеялся он за спиной, и я не выдержала, повернулась. Чайник давно вскипел, но Макс ничего с ним не делал, стоял и смотрел на меня.

Я попыталась отгородиться словами:

— Так ты там работал, а не развлекался? Потому так на меня и набросился, что не трахался толком?

— Кто тебе сказал, что я не трахался? — Он медленно и лениво усмехнулся.

— Мог бы соврать, что вел жизнь целомудренного отшельника и отращивал либидо для меня.

— Я тебе соврал только в одном и больше ни в чем не собираюсь.

Макс взъерошил волосы, и у меня защемило сердце, будто я с ним уже прощалась. Или я правда прощалась? Вот мне в копилку еще одно невыносимое воспоминание, жест, от которого будет колотиться сердце, если я случайно замечу его у кого-то другого.

— Ты что, правда такой? — Я поискала слово, но подходило только одно: — Отвязный? То есть, ты и клуб свой любишь не потому, что там платят, а по зову души?

— Я правда такой. — Он улыбнулся, и мне стало тепло и больно одновременно. Кому нужен БДСМ со всеми этими плетьми, если того же эффекта легко добиться парой слов? — И да, я любил тот клуб.

— Любил?

— Я действительно должен добавлять к каждой фразе «пока не встретил тебя»? Эти опасные и странные вещи придумали люди, которые только издалека видели таких, как ты и теперь пытаются искусственно воспроизвести то захватывающее дух состояние, которое ощущаешь рядом с тобой постоянно.

Льстивый поганец. Я ведусь на слова как малолетка. Все понимаю, но в груди все равно теплеет. Остается только прервать этот поток жестким и правдивым:

— Пока не наскучу.

— Ты не можешь наскучить. Ты одна как все женщины мира.

Он делает один маленький шаг ко мне. Вроде бы маленький, но я уже смотрю на него снизу вверх, чувствую его запах, покоряюсь и сдаюсь, но еще не показываю этого.

У меня есть железный аргумент, который никак не обойти. Но пока он накрыт алым покрывалом, и я не тороплюсь его сдергивать, хожу вокруг и обсуждаю несущественные мелочи.