Кейси Уэст - Любовь, жизнь и далее по списку

Именно в это я и не верила. Он, видимо, понял это по моему взгляду, потому что поспешил сказать:

– Пока у тебя есть собственный взгляд на свое искусство, чужое мнение не важно.

– Когда ты успел стать таким мудрым?

– Всегда таким был, – сказал он игриво.

– Кстати, спасибо, что постарался вывести мою маму из дома тем вечером.

– Я видел, что она нужна тебе там. Мне жаль, что ничего не получилось.

– Все нормально. – Я чувствовала необходимость объяснить ситуацию с мамой и, почему дело было не в нем, но пока не готова была этим поделиться. – Она работает над этим, – сказала я вместо этого. – Нам еще над многим предстоит поработать дома.

– Всем нам. Пойдем, уверен, у Лейси было время приготовить нам пир.

В кухне я взяла Лейси за руку и сжала ее.

– Спасибо вам обоим, – сказала я, обращаясь к Лейси и Эллиоту. – Я и не подозревала, что мне нужно было больше друзей в жизни. Но с вами действительно здорово.

Лейси сжала мою руку в ответ.

«Пока у тебя есть собственный взгляд на свое искусство, чужое мнение ничего не значит». Эллиот был прав. Я слишком сильно переживала о том, что другие подумают о моих творениях. Ждала мнения родителей, Купера, дедушки. Кого угодно. Так что я сама думала о своих работах? Я обошла свою маленькую мастерскую дома, рассмотрела каждую картину. Я поспешила принять мнение мистера Уоллеса, когда он высказался о моих работах: незрелые, плоские. Наверное, я по-прежнему думала так же о своих старых рисунках. Но в самых новых я видела эмоции и глубину. Самые новые были хорошими, может быть, даже отличными. Рост был очевиден, но оставалось и куда расти. Да и разве не всегда найдется, куда расти? Разве я не буду расти и учиться, пока сама того хочу? Пока я хочу, чтобы мир вокруг меня менялся?

Я пошла обратно по тихим коридорам своего дома. Мама читала на диване. Сначала я подумала, что это книга по медицине, – она была похожа на предыдущую – похожую мама уже читала до этого, – но потом я поняла, что это роман.

Наши взгляды столкнулись, и она пожала плечами.

– Небольшой прогресс.

– Ты молодец, мам.

– На этой неделе я иду на первую встречу с терапевтом, – сказала она.

– Правда? Это же замечательно. – Я улыбнулась.

– Я рада, что тебя это делает счастливее.

– Хорошо. Иногда приходиться делать то, что нас пугает.

– Это ты сейчас и делаешь? – спросила она. – С Купером?

– Может быть… да. Я просто стараюсь освободиться.

– Держись, – сказала она.

– Ты тоже.

– У нас все будет хорошо, у нас с тобой? – спросила она.

– Да, мам. Любовь означает заботу о ком-то, несмотря на их слабости, не так ли? Ты же любишь меня, несмотря на мой сарказм и лень.

Она ухмыльнулась.

– Я люблю тебя за них.

– Знаю. – Я наклонилась и обняла ее. Несколько долгих вдохов она держала меня крепко.

– Где дедушка? – спросила я. Пришло время поговорить и с ним. Ни с кем я не была так жестока, как с дедушкой. Наверное, потому что раньше он никогда меня не подводил, и я слишком многого от него ожидала.

Она указала на заднюю дверь, и я вышла из дома. Дедушка стоял на четвереньках в глубине сада и вырывал бурьяны с грядок.

– Ты же не будешь брыкаться, правда? – спросила я, присаживаясь на подпорную стенку.

Он снял одну перчатку и бросил ее мне.

– Посмотрим, могут ли твои руки причинить столько же вреда, сколько твой язык.

Я вздохнула, понимая, что заслужила, и надела перчатку. Было что-то удовлетворяющее в том, чтобы выдергивать вредителей из теплой, мягкой почвы. Но дедушке я об этом не сказала бы – я не хотела, чтобы прополка сада стала моей еженедельной обязанностью.

Я поглядывала на дедушку через занавес своих же волос, которые падали на глаза и закрывали мне обзор.

– Прости за мои слова.

– Прости, что не смог вывести твою маму на выставку.

– Это не твоя вина, дедуль.

– Но еще сильнее я прошу прощения за то, что не пришел сам. Я должен был. Но в тот момент я думал только о ней, и о том, что ей нужно, и забыл подумать о тебе. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Ты важна мне, и меня расстраивает то, что ты в этом усомнилась.

Слезы стекали по моему лицу и орошали землю.

– Я знаю. Я никогда не забываю об этом. Мне не следовало так говорить.

С некоторым усилием дедушка поднялся, отряхнул колени и снял перчатку. Он присел на подпорку и похлопал рядом с собой. Я присела и начала массировать пальцы в перчатке.

– Мне сложно, – сказал он. – Мне кажется, что, что бы я ни делал, она мучается. Я стараюсь подталкивать ее, она отталкивает меня. Я стараюсь быть понимающим, она гаснет еще быстрее. Я хочу снять с нее эту ношу. – Его голос дрогнул, и я обернулась к нему в удивлении.