Олег Рой - Римские каникулы

Чтобы их встречи не приобрели монотонность, Олаф пригласил ее приехать в июне к нему в Швецию в гости. Он сам купил билеты в мини-круиз по Балтийскому морю, и Римма, внутренне обмирая душой, вновь приехала в Санкт-Петербург, чтобы отправиться в свое первое в жизни заграничное путешествие вместе с мужчиной, в которого уже была влюблена.

Олаф жил в собственном доме, в небольшом городке Эскильстуна в сотне километров от Стокгольма, куда их сначала привез паром, и где они провели первые три дня, чтобы Римма познакомилась со шведской столицей и пополнила свою богатую фотоколлекцию новыми снимками. Город живо напомнил Римме Санкт-Петербург: много холодной серой воды и низкого неба, тонкие шпили, массивные купола и бесконечные гранитные набережные. Эскильстуна оказалась куда как живее и проще; в этом тихом, зеленом, очень спокойном и дружелюбном городке ей понравилось все. С погодой в целом повезло, и они целыми днями гуляли в городе и по окрестностях. Помимо фотографии, у Олафа были типично скандинавские увлечения: он рыбачил, плавал на каноэ по озерам и состоял в местном аэроклубе – летал на собственном планере. О своих интересах он не только рассказывал Римме, но и старательно их демонстрировал. Они посетили летний ангар, где расхрабрившаяся Римма забралась в крохотную кабину длиннокрылого самолетика-игрушки и в награду за смелость получила несколько отличных снимков и собственных фото для соцсетей; побывали и на базе проката каноэ на местном озере, и на выставке снаряжения для рыбной ловли. Тратить время на разглядывание мормышек и спиннингов Римме не особо хотелось, но она не жаловалась: все равно день выдался ветреный и дождливый, а в выставочном павильоне было тепло и сухо.

С такой же основательностью Олаф знакомил ее с устройством собственного дома: вот газовый котел в подвале, вот такая кухонная техника, вот сякая, вот оборудованный по последним стандартам новенький домашний кинотеатр. Римме подобная педантичность казалась непривычной, но она списывала ее на особенности местного менталитета – ну, швед же, что с него взять? Зато сам факт подробных объяснений был весьма приятен, ведь он говорил о том, что Олаф хочет, чтобы она поселилась здесь, что он видит в ней будущую хозяйку этого дома.

С каждым проведенным вместе с Олафом днем Римма чувствовала себя все свободнее: находившийся рядом с ней круглосуточно человек постепенно переставал был таинственным незнакомцем. Все возникающие вопросы решались быстро и словно бы сами собой, видимо, оттого, что их взгляды на жизнь во многом совпали. Билет на паром для Риммы оплатил Олаф, но дальнейшие расходы они делили поровну. Каждый вечер он рекомендовал какой-нибудь ресторан на выбор из двух-трех и говорил при этом примерно следующее: здесь средний чек такой-то, и ресторан известен своими рыбными блюдами, здесь хороший вид на залив и ужин будет стоить столько-то, а здесь я люблю бывать в ветреный день и смотреть на закат. Выбор Олаф оставлял за Риммой. Ее это не напрягало, наоборот, она чувствовала себя увереннее, так как была не нахлебницей, а равноправным партнером.

Были и странности, но совсем пустяковые. Когда Римма попросила сводить ее в Национальный музей изобразительных искусств, Олаф посмотрел на нее с замешательством. А потом отказал: этого не было у них в планах. Ведь они обсуждали, что в Стокгольме сходят только на фотовыставку и в этнографический парк-музей Скансен, куда со всей Швеции свезли старинные деревянные дома и даже целые улицы. Еще в плане стоял музей корабля «Васа», затонувшего в стокгольмском заливе чуть не сразу после постройки и поднятого оттуда в середине XX века. Эти музеи – визитные карточки Стокгольма, как Эрмитаж и Петропавловская крепость в Санкт-Петербурге… Он готов был и дальше объяснять что-то в духе туристических справочников, но Римма расхохоталась: внезапная растерянность придала его мужественному лицу какое-то испуганно-детское выражение. Обняв Олафа за шею, она взъерошила ему волосы и беспечно махнула рукой: Скансен так Скансен. Какое, в самом деле, это имеет значение?

Еще на пароме они стали близки. Секс с ним не имел ничего общего с неловкими и большей частью крайне неудачными студенческими опытами: Олаф оказался заботливым и внимательным любовником, он чутко прислушивался к ее реакциям, постоянно спрашивал об ощущениях и несколько раз поинтересовался, есть ли у нее какие-то особые предпочтения, о которых ему стоит узнать. В ответ Римма беспокойно ерзала, глубже закапываясь в подушки и одеяла роскошной кровати: она пока что не чувствовала себя готовой к обсуждению столь интимных вопросов. В ее понимании слова «наш первый раз» и «особые предпочтения» не очень-то вязались друг с другом, да и никаких таких из ряда вон выходящих предпочтений у нее не имелось, – но почему-то в этом неловко было признаться, словно в чем-то постыдном. Олаф терпеливо нависал, ожидая ответа. Пришлось раскашляться и попросить воды, потом ей что-то попало в глаз, и в итоге щекотливая тема была закрыта.