Иван Зорин - Время сомнамбул

Не обращая внимания на вихрящииеся от ветра сугробы, с опущенным воротником полушубка и завязанными наверху ушами лисьей шапки, словно не ощущая холода, он ловил в объятия редких прохожих. Те со смехом шарахались, избегая его бессвязных речей, мало ли, что несут напившиеся рыбаки, тут и драка дело обычное, и никто не подумал о лунатизме. Первый жил один, в сокращавшиеся мгновенья просветления о своих прогулках ничего не помнил, а рассказать ему о них было некому — после полярной ночи каждый чудит как может, да и отношения с ним сложились не те. Прошла неделя, прежде чем болезнь дала о себе знать с новой силой. Вместе со все дольше зависавшим на небе солнцем стали замечать сходные признаки этого недуга у соседа Первого, с которым тот обнимался чаще, чем с другими. Вадим Петрович Варгин, почтенный отец семейства, мужчина с серебрившимися висками и окладистой бородой, был хозяином двух рыбацких баркасов. Выходя в море, он привозил трески в два раза больше других и несмотря на то, что со всеми общался запросто, в душе гордился своим положением. Вадим Петрович был старожилом, принадлежал к основателям города и остался жить в старом рыбацком поселке после того, как большинство из него уже переехало. Его огромный бревенчатый дом, открытый для всех благодаря радушию хозяина, выделялся среди чахлых лачуг. В городском совете, куда он входил уже не одно десятилетие, с его мнением считались, если не сказать, что во многих вопросах оно было решающим, и как следствие Варгин был на виду. Так что когда он резко сменил образ жизни, это не прошло незамеченным. Теперь, против обыкновения, он не вставал ни свет ни заря, чтобы заняться хозяйством, требовавшим бесконечных забот, а спал целыми днями, зато ночью бродил в одиночестве по берегу, продуваемому всеми ветрами. Это вам не какой-то одинокий выпивоха. Он шел, широко расставив руки, шатаясь от вьюги, с поразительной точностью обходя сугробы. Случалось, сворачивал в кривые тесные переулки, попадая в тупики, разворачивался, точно зрячий, хотя глаза его были все время закрыты, и только веки слегка подрагивали, словно у ребенка, водящего в прятки. Его жена забила тревогу. Она потащила мужа к врачу, который встретил их взглядом, в котором читалось: ну, что стряслось? а потом, когда жена сбивчиво объяснила, стал обстоятельно выспрашивать Вадима Петровича, что же с ним творится, где болит, может быть голова или шея, и чем он сегодня обедал, многозначительно кивал, точно ответы ему что-то проясняли, а потом, опустив пальцами набрякшие мешки, долго вглядывался в глаза, влажные, плачущие, заволоченные белой пеленой, точно надеясь прочитать в них разгадку, при этом не прекращая выяснять, что пришедший чувствовал ночами на промерзших улицах. Варгин ничего не помнил. Он только поглаживал бороду и неопределенно качал головой.

— Какая-то разновидность лунатизма, — выпроваживая супругов, вынес приговор врач. — Пройдет, это не опасно.

— Не опасно, — хмыкнул муж. — Тебе легко говорить, не у тебя же такое.

Жена на пороге растерянно обернулась.

— Вы уверены, доктор?

Ей требовалась поддержка, и врач, как и все люди его профессии, убежденно кивнул.

— А это… это не заразно?

Мельком взглянув на мужа, она покраснела.

— Лунатизм? Первый раз слышу, чтобы он был заразным. Это же не сифилис.

Врач рассмеялся грубоватой шутке, которую отпустил намеренно. Он был страстный болельщик и думал только о том, что футбол по телевидению уже начался. Да, он слишком долго провозился с гостями. Закрывая дверь, Вадим Петрович снова хмыкнул, точно прочитал его мысли.

— Не заразно, — сказал он жене, передразнивая интонации доктора. — Смерть тоже не заразна, а все умирают.

Он не хотел ее напугать, но ему самому было страшно. Он точно почувствовал, что выйдя в ночь, стал Вторым. Поделившись страхом, он надеялся, что ему станет легче, однако, увидев искаженное лицо жены, пожалел о своих словах. Сглаживая их, он обнял ее за плечи и смешно крякнул, как делал всегда, веселя детей. Жена улыбнулась. «Делает вид, — подумал Варгин. — Интересно, за кого больше трясется, верно за себя». Ему стало невыносимо одиноко, и то же странное чувство снова укололо его. Да, он стал Вторым.

Что доктор ошибся, стало ясно уже через день — болезнь оказалась заразной. Ее подцепила жена Варгина. Первая из женщин, она стала Третьей в списке лунатиков, которым предстояло заполнить город. Теперь супруги вместе шатались в ночи под низкой, искрившей снег луной, изредка перебрасываясь бессмысленными фразами. Правда, чтобы увидеть в них отсутствие смысла, их надо было слышать. А супруги друг друга не слышали. «Может, вы и раньше были глухи друг к другу, — усмехнулся про себя врач, — только не замечали». К нему супругов привели дети, заметившие ночное отсутствие родителей. И опять начались расспросы, теперь доктор отнесся куда внимательнее: что же все-таки стряслось? раньше ничего подобного не наблюдалось? были ли в роду страдавшие сомнамбулизмом? — и даже: не проверялись ли вы на сахарный диабет? на атеросклеротические бляшки? а на венерические заболевания? — тут доктор несколько смутился, почувствовав, что перегнул, но не расписаться же вот так, сразу, в своей некомпетентности, нет-нет, ради собственной репутации стоило немного их помучить, тем весомее, тем значимее будет его диагноз, пусть и весьма размытый.

Читать дальше