Лина Мур - Индукция страсти

– Я накажу их. Они ответят за то, что забрали у меня. Найду и уничтожу всех, кто продолжает их идею. Бланш… я не готов проститься с тобой. Я найду тебя где-то ещё… я обещаю, что найду тебя там, где у нас будет будущее. Я не устану искать это место и доберусь до тебя. Благодарю тебя за то, что ты оставила во мне часть себя. Я благодарю тебя за храбрость и веру в меня. Я благодарю тебя за то, что ты стала моей. Я клянусь, что никогда тебя не забуду. Моя война ещё не завершилась. Я вернусь к тебе, чтобы больше не позволить жертвовать собой. Я сделаю всё, чтобы ты слышала мой смех. Ты жди меня, потому что когда я приду за тобой, то буду очень голоден. А ты встретишь меня, как всегда, колкой фразой, заставляя верить, что я могу быть лучше. Я заслуживаю счастья рядом с тобой. Я имею право любить и быть любимым. Ты только жди меня… жди меня… я найду тебя, – мой голос хрипит, отталкиваясь от мёртвых стен и отдаваясь холодом в моей груди. Я замерзаю изнутри, чтобы оставить все слова для того момента, когда увижу её снова.

Опускаю тело Бланш обратно и, накрывая простыней, закрываю глаза, целуя её в челюсть. Губ больше нет, только её идеально ровные зубы, и всё. Это всё, что мне оставлено для прощания. И я так хотел бы оставить ей тоже что-то, оторвать кусок от себя и в ближайшие дни положить в гроб. Я бы желал вырвать своё сердце и передать ей, но это невозможно. Она подарила мне верное решение и право выбора, а мне нечего ей подарить. Только пустые и никчёмные слёзы скорби. Я их не чувствую, и мне не стыдно. Это реакция моего сознания в эту минуту. Только сейчас я могу позволить себе быть слабым от разорвавшей моё сердце кровавой раны. Она никогда не затянется, но её края подсохнут, а вот боль будет со мной вечно.

Для меня, мужчины, не знающего, что такое на самом деле любовь, и сумевшего ощутить это с самой неподходящей женщиной, чувства смертельны. Я не решусь больше пережить такое, как и никогда не буду готов увидеть в ком-то другом такого же близкого мне человека. Такая потеря, как смерть Бланш Фокс, станет для меня самой высокой защитной стеной, за которой я спрячу все свои чувства. Я буду хранить их под стеклянным куполом и лелеять воспоминания, чтобы хотя бы существовать. Странно так, когда-то я считал, что не только женщина может подарить наслаждение. Нет, моё мнение не изменилось. Наслаждение понятие растяжимое, а вот только эта женщина сумела мне доказать, что сердце не поддаётся логике. И лишь она имела возможность научить меня дарить его, радуясь тому, как бывает хорошо, когда это выходит. Связь между нами не оборвётся никогда. Я не допущу этого.

Слёзы высыхают, пока я стою среди мёртвых тел, больше не испытывая сожаления ни к кому из тех, кто заставил меня увидеть своими глазами, что такое боль. Месть – это не только причина, чтобы жить, но и сила, мышление и способ ответить ещё изощрённее.

Выхожу в коридор, забирая с собой карту памяти, которую нашли в её кишечнике.

– Барбара Бланш Фокстер. Сообщите о трагической смерти их соотечественницы в американское посольство, её родителям я позвоню сам. Держать всё втайне. Никакой огласки. Это политическое дело. Подготовьте тело к похоронам, чуть позже сообщу, когда они состоятся, – безжизненным голосом сообщаю я, ожидающим меня мужчинам. Каждое слово даётся мне с трудом. Через силу. Через невероятную муку, снова и снова заставляющую поверить в эту потерю.

Врачи кивают мне и заходят обратно.

– Эйс…

– Я поеду в парламент, там меня будет ждать Уилсон и остальные. Их уже допросили. В полдень состоится закрытый суд, премьер-министр уже оповещена о случившемся, как и королевская семья. Я буду главным свидетелем, и мне необходимо сдать кровь, чтобы иметь доказательства существования этой сыворотки. Декланд, останься с Молли и пока не говори ей ни о чём. Я сам. Возможно, завтра. Гамильтон, постарайся организовать похороны только для близких, точнее, только для меня, Куба и Молли, вероятно, Джон Уилсон тоже будет. Я хочу предать её земле подальше от нашего склепа, чтобы не осквернять её память. И пусть на надгробье вырежут самую прекрасную орхидею, какую только возможно. До встречи, – разворачиваясь, иду по коридору, не желая слышать о том, как они соболезнуют мне. Я не в силах смотреть, как мужчины плачут, потому что это убедит меня, что лучшей женщины для меня ещё не рождалось. А я бы желал думать – она и не уходила.

Приезжаю в парламент, буквально стоящий на ушах, как гнездо с ядовитыми тарантулами. Но я не желаю ни с кем говорить, направляясь в свой кабинет. Сажусь за стол и нахожу в одной из тумбочек переходник для крохотной карты памяти.