Стелла Эмеральд - Продать душу дьяволу [СИ litres]

Ей повезло, и все, что успела съесть на этом диком празднике жизни, она оставила в положенном месте – царстве белого фаянса. После того, как умылась ледяной водой, мысли в голове приняли более размеренное течение. Осознание наступало пугающе быстро, и когда Кира выходила из ванной, ей уже не хотелось жить.

Даня продал ее как какую-то вещь!.. Дышать сразу же стало нечем, и Кира стянула толстовку. И плевать ей было на то, что осталась в одном бюстгальтере. Кого ей тут стесняться, перед кем вести себя прилично? Перед торговцами живым товаром, каким по сути и были Макс с Ольгой. И не важно, что «купили» ее они для себя. Факт остается фактом, а она из замужней женщины, у которой еще недавно была, как она думала, счастливая жизнь, превратилась в жертву чужой игры, в разменную монету. Макс вдруг захотел развлечься, за что в состоянии хорошо заплатить. А Даня не смог устоять перед искушением. Есть ли такому оправдание? Нет! И быть не может! Отчетливо Кира поняла одно, как сильно она ненавидит мужа. Простить его не сможет уже никогда. Отныне он для нее стал врагом номер один, самым низким из всех людей. На втором месте были Макс с женой. Но их Кира считала просто сволочами – людьми без чести и совести, способными на все. И последний аргумент заставил ее задуматься о собственной безопасности. Чтобы отомстить, ей нужно выжить. А для этого придется пойти на уступки, стать если не покорной, то хотя бы сговорчивой. Да и моральная сторона вопроса как-то вдруг перестала ее беспокоить.

Даня заключил сделку с дьяволом! – от этой мысли дрожь пробежала по спине, и Кира снова натянула толстовку. А потом еще раз, в последний, как решила для себя, набрала номер мужа. Абонент все еще был недоступен – Кира поняла, что телефон муж просто-напросто выключил, чтобы она не докучала. Ну правильно, оправдываться-то нечем. Сволочь – он и в Африке сволочь.

Тело вдруг стало таким слабым, что она буквально повалилась на кровать. Подтянув ноги к груди, обхватила их руками.

В доме царила тишина, а с улицы доносились слабые звуки веселья. Оно все еще не затухало, как поняла Кира. Вот пусть так и будет – вечный ведьмовской шабаш на развалинах ее жизни. Только это теперь ей и светит. Ну и пока они что-то там празднуют, она может думать. Хотя, что тут думать. Годами она пыталась свить уютное гнездо и построить семейное счастье. А с кем? С тем, кто запросто смог продать ее, сам лично подложил ее под другого мужика. Господи, как же противно!

Кира соскочила с кровати и подбежала к окну. Высота приличная, и под окнами растет какой-то колючий кустарник. Была охота ломать шею. Ради кого или чего? Как жить дальше, когда все это закончится, ей еще только предстоит придумать. Теперь у нее нет дома, нет мужа… Есть пара подруг, которым даже рассказать всего она не сможет, потому что стыдно. И еще родители за пятьсот километров отсюда – в глухой провинции, из которой она давным-давно с таким трудом вырвалась. Нет, к родителям она точно не вернется!

Опять прошиб озноб от унылой картины осени за окном. Кира забралась под покрывало и не заметила, как уснула.

Пробуждение было тягучим и тревожным. Таким же стал и сон. Длинный ли, короткий, Кира не знала. И что снилось, не запомнила. А когда распахнула глаза, в комнате царила темнота. И тишина, нарушаемая тиканьем настенных часов, которые тоже не получалось рассмотреть.

Стоило только перевернуться на спину, как тишину нарушил спокойный голос Макса:

– Как будешь коротать остаток ночи? Горазда же ты спать…

Кира испугалась – села в кровати и вжалась в спинку. Не сразу получилось найти взглядом говорившего. Но именно в этот момент комнату залил лунный свет, выхватывая из темноты Макса, сидящего в кресле у противоположной стены. И как давно он туту сидит? А главное, зачем? Хочет ли он немедленно получить то, за что заплатил ее мужу?

– Что молчишь? Боишься меня?

Он не сделал попытки встать из кресла и приблизиться к кровати. За это Кира ему была даже благодарна.

– Нет, – ответила она.

Не станет она бояться ни его, ни эту Ольгу. Пусть сами себя боятся, а она постарается с честью выдержать это испытание и вернуться в нормальную жизнь, не став моральным уродом.

– И правильно. Бояться тебе нечего. В моем доме тебя никто не обидит…

Ну это смотря что считать обидой. По сути, оскорбили ее уже по-всякому. Изобретательно, жестоко и откровенно. Можно ли на это обижаться? Наверное… Но Кира только злилась, чему была рада.