Вера Колочкова: Три жизни жаворонка [litres]

– Ух ты, здорово… Тогда я домой побегу, вещи свои соберу, ладно? Я быстро…

– Да погоди, Егорка! Вместе потом пойдем… – попыталась остановить Настя сына. – Мне ведь еще и бабушке надо все объяснить…

Но Егорку было уже не остановить. Выскочил за порог, помчался по двору на улицу, даже калитку за собой не запер.

– Ты обедала? Суп нашла в холодильнике? – заботливо спросил Саша.

– Да нашла, нашла… А чего ты не раздеваешься, Саш? Уходишь куда-то?

– Да, хочу в магазин сходить… Продуктов купить, ну и тебе тоже… Многое чего надо… Вон, ботинки-то Егорка принес легонькие, осенние. Ты в таких сразу замерзнешь.

– Ну, если я почти босиком бежала и не замерзла…

– Ну уж нет, больше таких подвигов повторять не надо! Я сейчас схожу и куплю теплые ботинки! Какой у тебя размер?

– Тридцать седьмой.

– Да, и шапку еще… В общем, на месте сориентируюсь. Жди меня, и я приду! Только очень жди! Все, я побежал…

Егорка пришел первым. Стащил с плеч пухлый рюкзак, бухнул на пол:

– Уф, тяжелый получился… Вроде все учебники и тетрадки забрал. И школьную сменку еще… И две рубашки взял новые… Остальное потом принесу, как понадобится. А где Александр Викторович, мам?

– В магазин ушел. Скоро придет.

– А можно, я его сразу буду папой называть? Я же еще ни разу никого не называл папой…

– Можно, сынок. По-моему, ему приятно будет. А вот и он идет, кажется… Слышишь, калитка стукнула?

Саша вошел в дверь, и она отшатнулась испуганно. Лицо его было перепачкано кровью, губы разбиты, один глаз заплыл кровавым отеком. И сам он еле стоял на ногах, пошатывался, болезненно припадая на больную ногу.

– Господи, Саш… Что с тобой? Кто тебя так? – бросилась она к нему, помогая пройти в дом и на ходу стягивая с него куртку. Обернулась к Егорке, скомандовала быстро: – Принеси воды… Кружку на кухне найди…

– Я не успел до магазина дойти, Насть… Из переулка вышли трое, я даже лиц не разглядел. Сбили с ног, пинали ботинками… Один все в лицо попасть норовил, гад. Кажется, зуб выбил… Потом я вроде сознание потерял… Очнулся – люди какие-то вокруг… Помогли мне до дому дойти…

– Это все из-за меня, Саш… Это из-за меня… Это Борис их подослал… У тебя есть чем раны обработать? А может, Жеку позвать, а?

– Да не надо… Сами справимся. Я там, в шкафчике, вроде бинты видел… Йод… Еще что-то…

– А с глазом что? Надо же, чтобы врач посмотрел!

– Да видит глаз, заплыл просто. Я как мог закрывался руками. Ничего, Настенька, ничего, до свадьбы заживет… Мне бы прилечь только, голова сильно кружится…

До вечера Настя с Егоркой крутились вокруг Саши. Настя обработала раны, перевязала бинтами. Егорка сам заварил на кухне чай, как сказала Настя – с травами, что висели пучками в сенцах. И не удержалась, пошутила неуклюже:

– Сегодня твоя очередь распробовать эти травы на вкус… Ну как, нравится?

– Да ничего… Вкусно даже… – улыбнулся распухшими губами Саша. – И вообще хватит уже суетиться, сядьте рядом со мной, посидите спокойно!

– Так мы ж за тебя испугались… Папа.

Егорка смутился чуть-чуть и тут же улыбнулся довольно, словно распробовал заветное слово на вкус. И чтобы не затягивать неловкую паузу, спросил деловито:

– Это тебя за маму избили, да, пап?

– За маму, сынок. Выходит, что так. Но я все равно никому ее не отдам. Потому что я очень люблю твою маму.

– Ну да, я понял… Только бабушка почему-то очень плохо про маму говорит… Мне даже стыдно было слушать, что она говорит…

– Погоди, сынок… – опешила Настя. – Бабушка разве дома была? Ты ж сказал, что она не видела, как ты собирался!

– Ну да, не видела. Сначала ее не было, потом пришла… Но меня и не заметила будто. Она по телефону разговаривала, и у нее голос был такой… Жалкий какой-то… Наверное, ей муж твой звонил, мам. А потом она долго плакала и тебя ругала последними словами… Я даже повторять их не буду, мне стыдно. Знаешь, бабушка даже не поняла, что я ушел.

– То есть… Ты ей ничего не сказал?

– Почему? Я сказал… Но я ж говорю, она не услышала. Сказала – отстань от меня, делай, что хочешь. Почему она о тебе так плохо говорила, мам? Я даже слушать не мог…

– Так и не слушал бы! – встрял в их разговор Саша, отставив от себя кружку с чаем. – Ты ведь любишь свою маму, правда?

– Да, очень люблю…

– А это самое главное и есть, понял? А бабушка со временем все поймет…

Егорка кивнул, улыбнулся доверчиво. Потом погладил себя по животу, проговорил тихо:

– Я бы съел чего-нибудь, мам… Проголодался…