Саманта Янг - Герой

Его квартира теперь стала нашей, и ее трудно узнать. Исчезли белые кожаные стулья на кухне и черные цвета. В нашей квартире появилась удобная гендерно-нейтральная мебель с не очень гендерно-нейтральными подушками, разбросанными повсюду, чтобы частично повторить уют моей старой квартиры.

Кейн ни слова не сказал. Честно говоря, думаю, он едва ли это заметил, привыкнув к моему стилю и не сильно интересуясь мебель.

— Не помню, чтобы ты так сходила с ума во время нашей свадьбы. — Кейн скривился, глядя на громоздкую папку, полную свадебных приготовлений.

— Потому что я и не сходила. К тому же, на свадьбе Генри и Надии будет сто пятьдесят гостей. У нас же было шесть.

— Наша мне понравилась больше, — пробормотал он, отпивая кофе.

— Мне тоже. — Я рассмеялась над его капризностью, но винить не могла.

Казалось, что свадьба Надии и Генри на какое-то время буквально выдернула меня из жизни.

— Если бы они не были нашими друзьями… — Он снова бросил взгляд на папку.

— Ты не можешь ее спалить, — произнесла я.

Кейн ухмыльнулся.

— Убирайся из моей головы.

— Не хочу. — Моя очередь ворчать. — Мне хочется утонуть в твоей голове, затащить тебя в постель и быть плохой девочкой. — Я оттолкнула карту. — Вместо этого я проведу целый день, прыгая из магазина в магазин, пытаясь найти идеальное свадебное платье, потому что Надия стала одержима национальными дизайнами. — Я расстроено округлила глаза. — Она даже не из Бостона.

Его губы дрогнули.

— Поэтому не стоит работать с друзьями.

— Все нормально. Мы с тобой были любовниками. Друзьями никогда не были.

Сделав это замечание, он поднялся, поставил чашку в раковину и, вернувшись ко мне, прижался поцелуем к шее.

Три года прошло, а у меня до сих пор от него мурашки по коже.

— Неправда. Ты мой лучший друг.

В ответ Кейн обнял меня и прижал к груди.

— Ты тоже, малышка. И поэтому я прошу отложить на сегодняшний вечер эту папку смерти, чтобы мы смогли выбраться на приятный ужин и провести время вместе.

Мне самой этого хотелось больше всего на свете.

— Мы не можем. У нас ужин с Надией и Генри.

Муж уронил подбородок мне на плечо и застонал.

— Есть такое понятие, как «тратить слишком много времени на друзей».

Я затряслась от смеха.

— Мы уже сто лет назад это запланировали. Собираемся на открытие ресторана «Смоук».

— Оу, звучит аппетитно, — сухо заметил он, вытаскивая соседний со мной стул и садясь так, что наши колени соприкасались. — Открытие ресторана. Это означает, что там будет пресса.

От одной мысли об этом у него появился усталый вид, и я понимала. С того момента, как мы стали жить вместе, газеты сошли с ума. И становилось только хуже, когда нас видели где-то вдвоем или вместе с друзьями. Стоило нам с Генри и Надией появиться на каком-нибудь мероприятии, как фотографы из кожи вон лезли в попытках сфотографировать нас вместе. Разумеется, история отношений Надии и Лексингтона была очень пикантной. Даже скандальнее, чем история паршивой овечки семьи Голландов (это я), которая обвинила сводного брата в попытке убийства и которая теперь встречалась с одним из самых богатых мужчин Бостона.

О да, какая хорошая пища для таблоидов. Но для моей семьи все это хорошим не было.

К чести сказать, дедушка поддерживал меня на протяжении всех испытаний. Возможно, частично он делал это, чтобы загладить вину за сокрытие смерти матери Кейна, но я знала, что ему трудно, потому что от него ушла бабушка. Их отношения были натянутыми вплоть до слушания по делу Мэтью, когда я решила, что у нас достаточно фактов, чтобы начать судебный процесс. Тогда бабушка все же передумала, и они с дедушкой попробовали наладить со мной отношения.

Хотя она до сих пор отказывалась со мной встречаться, но я и не нуждалась в ней. А если игнорирование с её стороны и задевало, то я напоминала себе, что уже привыкла к этому и научилась впускать в свою жизнь только тех, кто для меня важен, и кому не все равно на меня.

Дело Вернона Хольца и Мэтью было передано в суд семь месяцев назад. Хольц оказался виновен по трем пунктам обвинения в нападении и в покушении на убийство. Шесть недель спустя его приговорили к двадцати восьми годам тюрьмы строгого режима. Адвокат посоветовал Мэтью признать вину, потому что свидетельств против него оказалось более чем достаточно. У нас были не только показания свидетеля, но и драгоценности, заложенные Хольцем. Все украшения вернулись к Голландам и семье жены Мэтью. Будучи очень дорогими, они хранились в сейфе Голландов, доступ и код к которому был только у членов семьи. Имелись показания сотрудников дедушки, которые видели, как Мэтью забирал драгоценности. Но самое обидное, что он по глупости сам признался в преступлении своему тестю, когда Хольц вышел из себя. По каким-то причинам, будь то защита дочери и внука от глупости зятя или чувство справедливости, но он выступил в качестве свидетеля в мою пользу.