Ульяна Гринь: Швабра и шампанское, или Танцуют все!

Выходить из тёплого садика не хотелось, но пришлось. Зоя почти бегом пошла к метро. Если поезда не задержатся, как раз успеет в ресторан. Гора посуды ждёт не дождётся тёплой водички с моющим средством…

Погода в Питере не радовала теплом. Собственно, никогда особо не радовала, но в этом году зима явно не собиралась уходить из северной столицы до июля. Середина апреля — а снег метёт, как будто февраль в стародавние времена. Сама Зоя их, конечно, не застала, но папа с мамой рассказывали. Снег всю зиму, ха-ха. Так не бывает, думала она. Оказывается, бывает. И даже в апреле… А курточка осенняя, хотела купить с меховым воротником, да пожалела денег, думала, как всегда, снежные дни продлятся недолго. Можно будет перетерпеть. Надо было слушать интуицию…

В метро Зоя немного согрелась. Да и как не согреться, когда люди стоят, прижавшись друг к другу, как сардины в банке. То там, то сям возникали очаги конфликтов из-за такой скученности, но Зоя старалась не обращать внимания. Ну, отдавили ногу, как не отдавить, если места на полу всем не хватает? Главное — чтобы кошелёк не украли, да телефон, он служебный, мало ли позвонят с заказом. Поэтому она даже не держалась за поручни. Толку-то. Люди спинами держат.

Едва выдравшись из вагона на Фрунзенской, Зоя перебежала через проспект и быстрым шагом пошла к Обводному каналу. Ещё пять минут у неё есть, как раз успеет до ресторана. Ветер забивался под тонкую курточку, играл с воротником, и приходилось придерживать его рукой, которая уже заледенела. Ничего, сейчас в горячей воде отойдёт. В такие моменты Зоя всегда вспоминала папу, который после ПТУ долго ходил в одной и той же куртке-джинсовке, летом и зимой, потому что надо было собирать деньги на приданое первому ребёнку. Ей, Зое.

Проскользнув в подворотню, она свернула влево и с трудом потянула на себя тяжёлую металлическую дверь заднего входа. Для персонала и доставки. В коридорчике было темно и прохладно, Зоя сбросила куртку, ботинки, сунула ноги в резиновые шлепки и толкнула дверь в кухню.

— О, Зойчик! — провозгласила Марина. — Сегодня без опозданий!

— Удачно метро поймала, — пробурчала Зоя, повязывая фартук, оставленный на мойке, и надевая жёлтые огромные перчатки.

— Вчера был мильён народу, — обрадовала её помощница повара. — Работы у тебя-а-а…

Зоя не удостоила Марину ответом и включила моечную машину. Тарелки, чашки, плошки, подносы, деревянные досочки, на которых подавался хлеб, были везде: в грязной воде мойки, на сушилке, на полу… Опять оставили объедки прямо в тарелках, можно же аккуратно в мусорку сгрести! Нет, всё в воде плавает… Забьётся сток, кто будет виноват? Зоя.

Ладно, фиг с ними, официантов учить — только зря время терять. Да и наверняка у них была большая запарка. Пусть. Сейчас выловим, выбросим, сток открывать не будем…

Машина гудела, как целая стая шмелей, греясь. Зоя работала молча, сосредоточенно, не думая ни о чём. Мысли проскальзывали в голове, но сразу же гнались вон. Надо думать только о листике салата, который должен упасть прямо в пакет в ведре, о том, когда подлить средства в машину, чтобы хватило на оставшиеся порции посуды, о полотенечках, которые сушатся в горячем столе… Полотенечки явно крали. Или они рвались и выбрасывались тайком. Потому что Наталья, администратор ресторана, не успевала покупать новые. А потом забастовала, велела мойщицам идти в жопу, ибо два полотенечка за смену в минус — это слишком. В обед посуду мыла толстая пожилая тётка, которая всю жизнь проработала где-то в общежитии для студентов. Наверное, привычка забирать себе…

Зоя не винила её: привычка — вторая натура. Но полотенечек действительно не хватало. Пришлось разорвать на четыре части старые Ванечкины пелёнки, хранившиеся в кладовке, и вытирать посуду ими. Кстати, пелёнки справлялись с этой работой гораздо успешнее покупных полотенечек. Сейчас сохли со вчерашнего вечера. Куски пелёнок тётка не крала, неинтересно.

В десять посуда была помыта, вытерта, сложена на свои места: тарелки по размеру в горячий стол, чашки и блюдца в бар на кофемашину, ложки-вилки-ножи в ящичек. Зоя сняла фартук и сунула его в пакет с грязными скатертями. Сегодня отдадут в стирку, завтра заберут. Сток был очищен от остатков еды и вездесущих чаинок грузинских сортов чая. Машина заканчивала цикл само-обмывки. Зоя выдохнула. Всё готово для сменщицы. Пора бежать дальше.

На кухне уже суетились повара. Когда Зоя прошла мимо, поздоровавшись со всеми, шеф — толстый усатый грузин — сунул ей в руки пакет: