— Я буду звать тебя Ксюша, — кивнул он и снова опустился на диван. — Это звучит ласково. И мне так больше всего нравится, — растянул он губы в улыбке, и от его глаз, которые казались мне черными омутами, разбежались лучики морщинок, подсвечивая их изнутри. Удивительное зрелище, должна я сказать. На мгновение лицо его преобразилось, став очень симпатичным и добрым. Но почти сразу же улыбка погасла, и он стал самим собой — суровым гигантом.
— Как скажешь, — кивнула я. А потом даже неожиданно для себя предложила: — Пойдем на кухню, что ли… Покормлю тебя.
А чем я его кормить собралась? В холодильнике завалялся кусочек сыра и яйца. Придется сделать яичницу. Я хлопотала у плиты, стараясь не думать о мужчине, что сидел за столом и молча наблюдал за мной.
— Готово! — поставила я перед ним тарелку с глазуньей из пяти яиц и бутерброды с сыром. — Чем богаты… — развела руками, недоумевая, с чего это мне стыдно и хочется оправдаться за пустой холодильник.
Себе я налила кофе и заняла стул напротив не гостя. Так по-дурацки я еще никогда себя не чувствовала. Смотрела на полуголого, совершенно постороннего качка и боролась со стыдом в душе, что мечтаю его выгнать поскорее из своего дома. К тому же, предложила его накормить — совершенно добровольно заметьте. При этом мне не хотелось знать, ни кто он, ни почему или от кого прячется. Идиотизм, да и только! Не иначе, как я рехнулась на почве дневного перегрева.
— Спасибо за сытный обед! — отодвинул от себя пустую тарелку Василий и сыто откинулся на спинку стула. — Хоть яйца и от инкубаторских кур, но приготовила ты их знатно, — облизал он губы.
Я ничего не ответила, ожидая, что вот сейчас он точно встанет, поблагодарит за гостеприимство, натянет на себя шмотки и сгинет из моей квартиры, а заодно и жизни. Но ничего подобного не произошло, и мечтам моим было суждено разбиться о скалы суровой реальности.
— Мне бы поспать, Ксюш, — проникновенно посмотрел он на меня своими черными омутами, и снова я себя удивила, ответив:
— Постелю тебе на диване…
Подскочила и помчалась в гостиную. Достала чистый комплект белья, запасную подушку и быстренько устроила ему ложе. К тому моменту, когда он вошел в комнату, все уже было готово. И я переминалась с ноги на ногу, ожидая его реакции.
— Открой окно, впусти в дом свежести, — велел он, скинул полотенце на кресло и забрался в постель. — И еще… Не серчай, но я принял меры, чтоб никто не прознал, что прячусь я у тебя.
— Какие еще меры? — прищурилась я, чувствуя в его словах явный подвох.
— Двери замкнул магией, чтоб не вышла ты и не пустила кого к себе. Гаджеты твои деактивировал, чтоб не захотела ты по ним с кем-нибудь связаться. Ну и тебя слегка поработил, чтоб мысли пакостные твои не мешали мне отдохнуть…
Етить растудыть! Я только и могла, что таращиться на него, резко онемев. Даже когда он начал похрапывать, я все еще продолжала стоять рядом с диваном. И лишь через время ожила и подумала: «Влипла ты, Ксюха, по самое не хочу!»
Глава 2
Сон не шел, хоть ты тресни. Я ворочалась в кровати, пялилась на полную луну за окном, пока не догадалась задвинуть шторки, чтоб она не гипнотизировала меня своими впадинами вместо глаз. И все равно легче не стало.
Весь вечер я слонялась по квартире, периодически заглядывая в гостиную и с ужасом рассматривая своего спящего не гостя.
Думаете я не убедилась на деле, что он принял все необходимые меры, чтобы мог вот так вот спокойно похрапывать на моем диване? Ошибаетесь! Я пыталась открыть входную дверь, но она словно срослась с косяком, даже не шелохнулась. Пробовала колотить в нее, в надежде, что вдруг соседи услышат. Но к моему вящему ужасу кулак останавливался, не доходя сантиметра до двери, и врезался в воздух. Я даже об воздух умудрилась отбить его.
На моем мобильном были заблокированы все сенсоры — экран просто не реагировал на прикосновения, хоть и телефон был включен, и зарядка полная.
Я даже решилась на крайние меры — распахнула окно с намерением кричать во всю глотку и звать на помощь. Догадайтесь, что случилось? Правильно — я не смогла произнести ни звука, а когда хотела замахать в отчаянии руками, встретившись взглядом с дядей Гришей — дворником, то лишь улыбнулась ему, да так ласково, что он прослезился.
Доведенная до отчаяния собственной беспомощностью, я решилась пойти на преступление и убить своего пленителя. Схватив на кухне первое, что попалось под руку, чугунную сковороду, я прокралась в гостиную и замахнулась орудием убийства на спящего Василия. И я бы смогла, если бы не мои природная гуманность и склонность к пацифизму. Опустить сковороду на голову живого человека мне не дали именно эти чувства. И он даже не проснулся, когда я сидела и рыдала возле дивана, размазывая слезы по лицу.
Читать дальше