Надежда Волгина - Мой секси босс [СИ]

— Мам, — осторожно приблизилась к ней Мила, сначала решив, что та спит. А когда мама открыла глаза и улыбнулась, от сердца немного отлегло. — Все нормально? — опустила Мила рядом на диван.

— Знаешь, доча, устала я что-то, — голос мамы прозвучал глухо, и Мила снова испугалась.

— Мам, как ты себя чувствуешь? — всполошилась она и потрогала морщинистый лоб. Температуры вроде нет, но все равно она какая-то бледная.

— Нормально, — взяла та руку Милы в свои. — Просто устала…

Мама работала санитаркой в поликлинике. Заканчивала в три, а потом еще отправлялась готовить, но не домой, а в чужие семьи, за дополнительную плату. Таких семей у нее было четыре. Чета Шведовых (родители Вики) были одной из таких семей, которые могли себе позволить платить приходящим домработнице и кухарке, и ни на что в быту не были способны сами. Мила их знала с детства и всегда считала немного странными, не от мира сего. Он — какой-то там профессор, она — пианистка. Вроде и живут вместе, даже вон Вику родили, но на самом деле — каждый варится в своем соку. Уже неоднократно Мила просила маму не заниматься подработкой, видя как та устает. Но до сих пор та оставалась непреклонной. И сегодня Мила решила подвести окончательную черту.

— Так все! Хватит батрачить на всяких дядь и теть! — вскочила она с дивана и принялась мерить шагами комнату. — Я работаю. И мы не последний кусок доедаем. Пора подумать и о себе, мам.

Та наблюдала за дочерью с улыбкой и, кажется, даже не собиралась спорить.

— Мам, — взмолилась Мила, — скажи, что ты согласна!

— Согласна, доченька, согласна, — кивнула та и даже выдохнула с облегчением. — Да и тебе полегче станет.

— Речь не обо мне…

— Да знаю я, — махнула рукой мама. — В этом ты вся в меня — себя не щадишь. Сегодня позвоню всем и уволюсь.

— Вот и замечательно! — захлопала Мила в ладоши. — Ладно, ты отдыхай, а я пойду по-быстрому что-нибудь на ужин сварганю. И мам, вечером мы договорились встретиться с Викой. Ты не против?

— А чего это я должна быть против? И чего это ты ей понадобилась через столько лет? — сварливо добавила, на что Мила только и могла, что пожать плечами. — Знаешь что, я сама сегодня приготовлю ужин, — встрепенулась мама. — Когда принимаешь правильное решение, сразу становится легче. Иди, собирайся…

Времени до встречи как раз хватило на то, чтобы выстирать пуховик и затереть пятна на сумке. Конечно, как прежде она теперь не будет, но вроде хоть грязи не видно.

Кафе это они с Викой облюбовали еще в школьные времена. Раньше это было кафе-мороженное, сейчас там подавали еще и горячие закуски. Внешне заведение тоже изменилось — осовременилось, обзавелось тонированными стеклами и неоновой подсветкой. Но все равно, оно оставалось любимым с детства, хоть Мила уже года три точно тут не бывала.

Вику она не сразу узнала. Сначала, обведя взглядом слабо освещенный зал, решила, что подруга запаздывает, а потом услышала знакомый голос:

— Милка! — и увидела машущую из-за спинки дивана руку.

Вика изменилась почти до неузнаваемости. Даже на улице Мила могла бы пройти мимо этой красивой и богато одетой молодой женщины, не узнав в ней бывшую подругу. Раньше у нее была короткая стрижка и волосы чернее воронова крыла. А сейчас мелированные локоны красиво спадали на плечи, искусно подкрашенные глаза мерцали на ухоженном лице. Только вот грусть в них была такая неподдельная, что вызвала мгновенный испуг. Раньше в этих глазах плясали чертики.

— Ты совсем не изменилась, — улыбнулась Вика и подозвала официантку. — Выпьешь? — посмотрела она на Милу.

— Я не пью.

— А я, пожалуй, выпью. Мартини, двести грамм, пожалуйста. И… кофе? — вновь посмотрела она на Милу.

— Нет, маленький чайник зеленого чая, пожалуйста, — кофе она обпилась на работе.

Официантка ушла выполнять заказ, и за столом повисло молчание. Мила не знала, о чем можно поговорить после стольких лет. По сути, они с Викой стали чужими друг другу людьми.

— Знаешь, — первой заговорила Вика, пока Мила лихорадочно придумывала тему, — я ведь вернулась с того света, — она невесело усмехнулась, а Мила так и вовсе вытаращила глаза, сразу же потеряв дар речи. — Удивлена?

— Нет. Напугана. А как?.. Почему?..

— Когда жизнь висит на волоске, и ты больше там, чем тут, начинается переоценка, — продолжила Вика говорить ровным голосом, не глядя на Милу. Сейчас подруга еще меньше была похожу на ту, что она когда-то знала. Перед ней сидела совершенно посторонняя женщина — внешне молодая, а в душе древняя как мамонт. — Меня чудом спасли, и три дня я пробыла в коме. И знаешь, что мне снилось? — пытливо посмотрела она на Милу покрасневшими глазами, словно собиралась заплакать. От вида чужого горя (а в том, что Вика пережила что-то серьезное, Мила не сомневалась) по коже побежал мороз. — Ты, — улыбнулась она. — Наше с тобой детство. И благодаря этим снам я решила продолжать жить во что бы то ни стало.