Полина Иванова - Телефон Доверия [СИ]

Я проглатываю кусочек яблока и поднимаю взгляд на Коллина.

— Не знаю, Колл. Чувствую себя опустошённой, такое ощущение, что я растворяюсь. Знаю, это глупо, но мне просто не привыкнуть проходить это всё одной. Просыпаясь, я вижу пустое место рядом с собой, я больше не ощущаю его прикосновений, мы больше не созваниваемся и не переписываемся. Неделю назад умерла Холли, и я вообще не знала, что здесь делаю и кто я такая. Я была похожа на мертвеца… она была так молода и так честна перед этим миром. Я чувствую, что скоро сдамся, это мой конец.

Коллин берёт мои руки в свои, заставляя посмотреть в его глаза.

— Чего ты хочешь сейчас, Алисия?

Я начинаю плакать, потому что понимаю, что это невозможно, а потом шепчу:

— Я хочу, чтобы Джастин был рядом со мной сейчас.

Коллин почему-то улыбается, и я слышу, как открывается дверь, поднимая взгляд, я уже ощущаю его присутствие. Замученные глаза Джастина смотрят на меня, и я вижу, как по его щекам скатываются слёзы. И я уже не знаю, куда исчезает Коллин, потому что ощущаю нежное прикосновение Джастина.

Его большие ладони успокаивающе поглаживают меня по спине; голос шепчет что-то трогательное, что-то, что заставляет меня успокоиться; а его запах восстанавливает моё дыхание, и я понимаю, что это не сон и успокаиваюсь.

Когда я отстраняюсь, то понимаю, что это единственный человек, в котором я действительно нуждалась, как в воздухе.

— Ты такая глупая, Али, — его мечтающий взгляд опускается на мой живот, — Можно?

Ты знаешь меня лучше кого-либо, зачем же ты спрашиваешь, глупый?

Когда он прикасается к моему животу, один из близнецов начинает толкаться, и я ощущаю, как улыбка медленно расцветает на моём лице. Я смотрю на Джастина, который широко улыбается, поднимая на меня взгляд.

— Это такое благословение, — шепчет он.

Я смотрю на Джастина, и в воспоминаниях слышится отдаленный смех Холли. Мне становится грустно, потому что понимание того, что она умерла, накатывается на меня с новой силой.

— Как она умерла?

Джастин склоняет голову, улыбка мгновенно исчезает с его лица, и я уже готова остановить его эмоции, но он начинает говорить:

— Он издевался над ней несколько дней, насиловал, бил, смеялся. Он не знал, что там были камеры наблюдения, к его сожалению. Она много кричала и звала на помощь, теряла сознание от болевого шока, а потом снова приходила в себя. Даже не знаю, как она терпела это всё. Я так ненавижу Холли за то, что она умерла.

Мы плакали.

Мы были потеряны и разочарованы.

Мы были истощены.

Прошло некоторое время, но если быть точнее, то месяц. Это не такой большой срок, согласитесь, но столько всего произошло, что страшно поверить.

Джастин, находясь со мной всё это время, смог заштопать мои свежие раны. Мои родители счастливы, потому что видят на моём лице улыбку. Шона с Мэтью продолжают путешествовать. Коллин переехал в центр города вместе со своей семьёй. Я живу у Джастина. А Холли всё ещё мертва.

Господи.

Я так часто думаю о ней.

Думаю, что Холли нужна была помощь не от меня, а именно от Джастина. Она хотела, чтобы Джастин осознал всё, что творится с ней. Кто-то даже сейчас нуждается в помощи, и этот кто-то может оказаться тобой. Просто запомните, если человек не подаёт виду, то это не значит, что у него всё хорошо. Он либо боится, либо думает, что сам справится, хотя это не так.

Мне жаль, что я не смогла спасти двух человек, которые были мне дороги.

Ей было больно.

Я слышал множество раз, когда она была в ванной, её плач.

Он был такой тихий, как будто она хотела скрыть его, но, думаю, что даже ей было понятно, что всё слышно.

Прошло несколько недель, как я вернул к себе в дом уют, и под этим словом я подразумеваю Алисию. Не знаю, сколько бы я ещё выдержал без неё, но каждую ночь мне хотелось обнять её тело и сказать, как сильно я люблю её. Алисия — явный пример того, как слабый человек может стать сильным, и как сильный может снова обрести слабость.

Мне жаль, что нам пришлось пройти этот путь, но я думаю, что за этот длинный промежуток времени мы стали мудрее.

Я понял, что как бы сильно я не хотел посвятить время работе, я не должен предавать свою вторую половину. Это стало мне ясно тогда, когда я сидел в первый же день в своём новом доме… в пустом доме. И не было слышно кантри, смеха или работающего телевизора. Было одиноко, на самом деле. Складывалось ощущение, что я один в этом чёртовом мире, и никто не может спасти меня от своих же мыслей.