Светлана Полякова: И улыбнется счастье…

— Уже завтра?

— Не надо бояться, — попросил ее отец Алексей. — Я столько раз говорил тебе, что нельзя бояться, это грешно… Разве сатана сильнее Бога?

Он с тревогой посмотрел на Асино осунувшееся лицо и ласково погладил по щеке.

— Тебе надо отдохнуть. И немного успокоиться. Спасибо, что ты нашла мужество все мне рассказать. Я поговорю с Мишей сам. И не бойся! Никто не посмеет тронуть тебя здесь. Не станет же этот Горец бросать вызов самому Богу…

Она смотрела ему вслед, и ей очень хотелось поверить, ощутить себя снова в безопасности, но она знала, что на этот раз отец Алексей ошибается.

Горец может бросить вызов Богу. Потому что Горец в Бога никогда не верил и теперь не верит. Чего же тогда ему бояться? Он вполне может позволить себе быть подлым.

Утро выдалось пасмурным. Ася проснулась рано и отчего-то сразу поняла — сегодня ей будет тяжело. Приезд Клауса с его смешным приятелем обычно приносил ей радость, но не теперь. Теперь из всех углов смотрела глазами Горца опасность. И тщетно было уговаривать себя, что бояться грешно, потому что ты все равно боишься…

Это за себя можно перестать бояться, потому что и в самом деле иногда лучите умереть, чем жить, как крыса, забившись в нору, а если страх связан с другим человеком?

«Ах, Клаус, зачем же ты тогда ввязался в эту историю? — подумала она. — И ведь я же знала твою тайну — не меня ты любил. Зачем же тогда? Или ты и за нее пытался отомстить? За то хорошее, что в ней погубили? За то, что сделали ее подлой и жестокой?»

Она и теперь не могла найти ответа, как ни пыталась… Ответа просто не было.

Она подозревала, что Клаус никогда не скажет ей, почему он так поступил тогда. И что случилось там, на самой верхней площадке, откуда когда-то поднималась лестница на небеса?

Она сделала свои обычные утренние дела, даже не заметив их за обыденностью. Умылась, почистила зубы, помолилась, не вдумываясь в слова молитвы, слишком ее мысли были далеко… Лучше бы он сегодня не приезжал!

В дверь постучали. Она открыла — на пороге стояла одна из девочек. Асе показалось, что девчонка напугана, но она тут же постаралась отнести это на счет собственных переживаний.

— Что случилось? — спросила она.

— Вас Ксюня просила прийти, — сказала девочка. — Ей надо с вами поговорить. Она вас в церкви ждет.

Выпалив все на едином дыхании, девочка побежала прочь, не оборачиваясь, и снова Асе показалось, что она боится обернуться. «Как странно, — подумала она. — Что это Ксюня придумала? И в такую рань». Сердце кольнуло недоброе предчувствие. С Ксюней что-то случилось.

Горец! Она вскочила. Догадка озарила ее. И теперь она поняла, чем была так напугана девочка. Раньше чем включился разум, включилась Асина душа. Конечно, она могла позвать на помощь, но Горец звал именно ее. Именно от нее сейчас зависела Ксюнина жизнь.

«Ты снова все придумываешь», — сказал разум, но душа уже почуяла неладное. Душа заставила ее резко открыть дверь и броситься к церкви бегом.

Так быстро, как только она была способна.

Как и ожидалось, всю поездку в небольшом автобусе с молчаливым водителем их сопровождала бессмертная музыка Рыбникова. «Просто камергер Резанов какой-то», — подумала Виолетта, украдкой глядя, как Александр погружен в эту музыку, и тайно завидуя ему — за годы своей «сценической карьеры» она почти отучилась вот так живо воспринимать музыку… А уж тем более тексты. Хотя этот не трогал, что зря говорить. «В море соли и так до черта, морю не надо слез… Наша вера верней расчета, нас вывозит авось…» Слова, от которых хочется вскочить, потому что они задевают что-то очень важное в душе, и еще хочется быть сильной… Почему-то пришла в голову дурацкая мысль, что эту вот песенку и надо было сделать гимном, ибо что-то есть в этих словах такое, что понятно только им, какой-нибудь мексиканец этого не поймет, ни за что…

Алена сидела рядом с Клаусом, и оба они молчали, но Виолетте показалось, что они молчат именно вместе, точно пытаются понять друг друга.

— Кто ты? — спросила Алена тихо.

Он усмехнулся:

— В смысле?

— У вас много денег. Твоего друга знают в городе. У вас бизнес? Или…

Он прервал ее, не дав договорить.

— Или, — ответил он коротко, И Алена все поняла. Больше расспрашивать не стоило. На квадратный вопрос получишь такой же ответ.

— А почему ты не женат? — спросила она.

— А почему ты не замужем?

— Меня никто не брал, — рассмеялась она. — У меня слава дурная.