Ника Иванова: Между двух огней [СИ]

‒ Никого, ‒ согласилась Анюта. ‒ Но, знаешь, когда ты живёшь в гражданском браке, где-то на краю сознания всё равно есть маленькое такое опасение, что однажды утром ты проснёшься, а рядом никого нет. А будучи в законном браке, знаешь ли, живётся спокойнее. Это что-то на уровне психологии, Саша.

‒ Хорошо, твои доводы я услышал. Чаю будешь?

‒ Нет. Мне пора домой. Вы миритесь уже быстрее, а то малыши нас уже замучили. Мы сказки по очереди рассказываем, а Данька с Машкой в один голос твердят, что папа Саша рассказывает лучше. Они скучают.

‒ Я исправлюсь, Анюта, честное слово, ‒ клятвенно пообещал Саша, провожая Анюту до двери.

Только они вышли на лестничную площадку, как остановился лифт и оттуда вышел Никита. Саша замер, а Анюта с радостью встретила брата. Князев поцеловал её в щёку, спросил о малышах и проводил к лифту. Саша вернулся в квартиру. Ему необходимо было успокоить вдруг взбрыкнувшее сердце. Живой!

‒ Спасибо, ‒ подошедший сзади Никита сжал его в медвежьих объятиях.

‒ Всегда пожалуйста, ‒ тихо ответил Саша, теряясь в нежности, что волнами расходилась от любимого.

‒ Прости, что не позвонил раньше. Пришлось срочно организовывать новое место встречи и убеждать Фомина, что среди его людей есть крыса. После того, как оставленный в кафе наблюдатель заметил катер, он поверил. И сдал заказчика.

‒ И кто он?

‒ Старый конкурент. Мы хорошо потеснили его на рынке, вот он и обнаглел. У меня с Игорем есть, чем его припугнуть. Да и Фомин не простит ему попытки попортить свою шкурку. Больше поползновений не будет.

‒ Хорошо. Никита…

‒ Саша, я… Прости меня. Я слишком давил на тебя в последнее время.

‒ Ты имел право на своё мнение, как и я на своё, Никита. И я согласен.

‒ Что? ‒ Князев удивлённо уставился в медовые глаза повернувшегося к нему Саши. ‒ Я рад, но… ты же был категорически против?

‒ Был. Но у меня было время подумать. Я не хочу тебя терять. Никогда. И если из-за подобной мелочи мы не будем нормально общаться неделями, то… Такой свободы я не хочу.

‒ Можно подумать, тебе кто-то крылья подрежет, вольная птичка, ‒ хмыкнул Никита, притягивая Сашу к себе ближе. ‒ Всего лишь наденешь кольцо на палец.

‒ И ты тоже.

‒ И я. Равноправие во всём. И всегда.

‒ Как же я люблю тебя, ‒ тихо прошептал Саша, беря лицо Никиты в свои ладони.

Ответом на это стал поцелуй. Князев прильнул к его губам, словно жаждущий к источнику влаги. Он целовал долго, нежно, выражая всё, что чувствовал, что хотел сказать, о чём тосковал в эти долгие дни разлуки.