Клэр Контрерас: Разорванные сердца [ЛП]

— Ты намного больше, Мия. Гораздо больше, — сказал он, переплетая наши пальцы.

— Когда я с тобой.

— Я скоро уезжаю, — сказал он, глядя на наши соединенные руки.

— Временно, — напомнила я ему.

— Это длительный период.

— Ты любишь меня, Дженсен? — спросила я.

Его глаза снова встретились с моими.

— Больше всего на свете.

— Тогда мы будем в порядке.

Прежде чем он успел углубиться в свои страхи, я оттолкнула его, спрыгнула с кровати и начала снимать с него одежду.

Эти выходные были одним из моих любимых воспоминаний о нас.

Я резко вернулась к настоящему моменту, когда он припарковал мотоцикл и протянул руки, чтобы я отдала ему шлем.

— Я просто думала о том дне, когда ты подарил мне это, — сказала я, улыбаясь.

Его губы дернулись.

— До или после того, как я заставил тебя плакать своим членом?

Я ударила его по груди.

— Ты не заставил меня плакать своим членом, — пробормотал я. — Это была эмоциональная ночь.

Что-то в его взгляде изменилось, но он взял мою руку и повел через улицу, чтобы зарегистрироваться в отеле, прежде чем я успела это осознать. Как только дверь нашего номера закрылась за нами, я сняла рубашку и бюстгальтер, чтобы переодеться в купальник. Я завязывала его, когда почувствовала большие руки Дженсена на спине и неудержимо задрожала. Он завязал его и оставил поцелуй на моем голом плече, но прежде чем я смогла его поблагодарить, он развернулся и направился в ванную.

На пляже мы сидели в тишине, я фотографировала воду, солнце, некоторых серферов вдалеке, в то время как Дженсен рисовал рядом со мной, используя уголь. Я повернулась всем телом, чтобы сфотографировать его, после того, как я сделала снимок, решила его рассмотреть. Я бы никогда не призналась ему, но он был моим любимым объектом для фотографирования. Его бейсболка, с надписью «Доджерс», была надета задом наперед, а волосы убраны с глаз. Он прищурился и сосредоточенно прикусил губу, пока рисовал. Мое сердцебиение ускорилось, просто от взгляда на фотографию. Я подпрыгнула от неожиданности, когда его рука обернулась вокруг моего плеча, я опустила камеру, чтобы посмотреть на него. В его глазах было море смятения. Я была уверена, что независимо от того, через сколько вещей я прошла, выражение его глаз было самым сильным, что могло опечалить меня.

— Ты собираешься сказать мне, что случилось? — прошептала я, закрыв глаза, когда его дыхание охватило мое лицо. Он пах мятной жвачкой.

— Ты помнишь, как я оказался с Пэтти? — тихо спросил он.

Мои глаза снова распахнулись, и я кивнула. Я никогда не забуду, как пьяный Дженсен высказывал свое отвращение к своему отцу, и как он оплодотворил его мать, а после заплатил ей, чтобы она молчала, или как мать бросила его, когда начала встречаться с мужичиной, который ненавидел детей. Он отвел взгляд, нервно прикусив губу. Мои глаза последовали за ним и задержались на солнце, исчезающем в океане. Я прижалась к нему всем телом, и он крепко обнял меня, положив подбородок мне на макушку, пока мы смотрели на закат.

— Что насчет нее? — спросила я, когда уже были видны последние лучи солнца.

— Я никогда не хочу быть таким, как моя мама. Или он. Я не позволю себе быть эгоистом. Я не хочу быть лжецом и обманщиком, — сказал он. Я нахмурилась и отстранилась от него.

— Окей?

Дженсен выдохнул.

— Это так хреново, — сказал он, глядя на песок. Когда он снова посмотрел мне в глаза, выражение его лица, чуть не разорвало меня на части. — Я… — Он сделал глубокий вдох. — Я встречался кое с кем, пока мы были вдали друг от друга, — сказал он, и от его слов у меня защемило сердце. — Это было несерьезно, поэтому я никогда не рассказывал тебе о ней.

— Все в порядке, — сказала я, отмахиваясь. — Не надо. Я не хочу слышать о ней.

— Мия, — сказал он, его адамово яблоко дрогнуло, когда он сглотнул. — Она беременна.

Я никогда не знал своего отца. Я знал о нем, но никогда не знал его, даже его имени.

Только накануне моего тринадцатилетия я узнал его имя. Той ночью, когда любая другая мать готовила бы подарок своему ребенку, моя собирала чемодан. Я вошел в ее комнату, потому что услышал шум и подумал, что она упала. Она была пьяницей, и в то время как большинство детей в моем классе ходили с мешками под глазами, потому что они не спали допоздна, играя в видеоигры, у меня они были, потому что я обычно держал ее каштановые волосы, пока ее рвало. Учителя называли меня безответственным за то, что я забывал свою домашнюю работу, и у меня не хватало духу, сказать им, что я делал её на полу в ванной большинство ночей, и блевотина моей матери часто попадала и размазывалась по всей тетради.