Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

— Хочешь полную дорожку — наклоняйся, — уверенно говорит он.

— Чего? — ошарашенно спрашиваю я.

— Хочешь дозу? Подставляй задницу.

Что за хрень?

— Я не гей, — снова повторяю я; тихо — так, что, похоже, хочу больше убедить себя, нежели Кинг Джея.

— Я тоже. — Его голос полностью лишен каких-либо эмоций.

Блядь. Я подхожу и втягиваю дорожку кокса с его руки. Если я собираюсь сделать подобное, мне необходимо забыться.

Спускаю штаны, поворачиваюсь и наклоняюсь перед Кинг Джеем.

Он резко вколачивается в меня, даже не плюнув на свой член, чтобы облегчить вход. Я кричу от боли, пока он жестко вколачивается мне в зад.

Кинг Джей вдалбливается в меня, и это просто варварская пытка. Он сжимает мой зад, и я вот-вот выблюю все, что есть у меня в животе.

Он кончает глубоко в мою задницу. Чувствую себя отвратительно — использованным и униженным.

Натягиваю штаны и оборачиваюсь, чтобы увидеть на его руке полную дорожку кокса.

Я вдыхаю ее всю, облизываю его руку, чтобы вобрать все полностью, до последней крупицы. Меня только что выебали за это в зад, и теперь я могу взять то, что мне причитается.

Поворачиваюсь, чтобы уйти к себе в камеру, и с каждым шагом мой задний проход горит от сильной, жгучей боли.

— Будешь ждать меня здесь. Каждый день. В это же время, — говорит Кинг Джей.

Блядь, в какое же дерьмо я вляпался?

В другой секции тюремного блока С в 5:55 вечера.

— Поглядите-ка, кто у нас здесь, — я оборачиваюсь и вижу, как меня окружают шестеро парней. Я узнаю в них тех, кто получил от меня при аресте пару-тройку крепких тумаков.

Они подкараулили меня в тихом уголке тюремного блока. Защищаясь, поднимаю руки вверх и пытаюсь протолкнуться сквозь них.

— Эй, да это же тот грязный коп, которому нравится убивать молоденьких девушек, — говорит один из них, делая угрожающий шаг мне навстречу.

— Мы все в одной обойме, ребята, — пытаясь вылезти из сужающегося крепкого кольца парней вокруг, говорю я.

— Ха, он думает, мы одного с ним поля ягода.

Первый удар — хук справа — потрясает меня, выбивая почву из-под ног.

За ним тут же следует еще один, и в туже минуту я понимаю: мне против них не выстоять.

Третий удар в живот и задняя подножка — и я падаю.

Меня продолжают пинать, на тело обрушиваются жестокие удары.

Я чувствую хруст в руке и кричу в агонии. Кто-то грубо смеется, и удары становятся еще сильнее.

Пытаюсь защитить голову, но не могу пошевелить руками. Они ощущаются такими тяжелыми, и боль просто невыносима. Один из парней переворачивает меня на спину, и поток ударов усиливается.

Наконец, меня снова переворачивают на живот. Они задирают вверх мой подбородок, заставляя вытянуть шею.

И я тут же понимаю, что они собираются сделать со мной.

— Мне так жаль девушек, которым я причинил боль, — роняя слезы на холодный бетонный пол, шепчу я.

Тяжелый ботинок наступает мне на шею.

Прощай, Фейт.

В еще одной секции тюремного блока С в 5:55 вечера.

— Два куска в неделю, — глядя на меня, говорит он.

— Две куска в неделю? — в полном шоке спрашиваю я.

— За личное покровительство. Ты адвокат — большая шишка, которого мамочка и папочка холят и лелеют. Так что за две штуки баксов в неделю я буду тебя защищать. — Этот парень огромный, и говоря «огромный», я имею в виду, что он, как минимум, в два раза больше меня, весь в шрамах и пугает до чертиков.

— От кого меня надо защищать? — спрашиваю я. Я узнаю, кого мне надо остерегаться, и буду напрямую торговаться с ними.

— Для начала белые расисты. Им не нравятся люди, насилующие белых женщин. Потом азиаты. Им не нравятся люди, пытающие азиаток. Еще есть черное братство, которое не любят, когда афроамериканок терзают и режут. Ну и я. Я не терплю насильников. Точка. Поэтому два куска в неделю будут защищать тебя от них и от меня. Для начала.

— У меня нет таких денег, — признаюсь я. — Все мои счета заморожены, а родители находятся под следствием, поэтому они тоже не могут дать мне такую сумму.

— Уууу, тогда, похоже, у тебя небольшая проблемка. — Он угрожающе улыбается. — Я действительно твой единственный выбор. Но я парень благородный, поэтому дам тебе двадцать четыре часа на раздумье. Ха, если ты протянешь так долго. До меня дошли слухи, что черные ведут переговоры с белыми; похоже, теперь у них есть общая цель — убить тебя. — Он поворачивается и оставляет меня одного.