Маргарет Макхейзер - Почти что сломанная жизнь [ЛП]

Пытаюсь вытереть ее о рубашку. В своей жизни Эйлин поведала достаточно крови, не нужно, чтобы видела еще и от меня.

— Доминик, — приближаясь, говорит моя мама. Я смотрю на нее: по ее щекам текут слезы. — Что случилось, сынок?

— Он изнасиловал ее три года назад. Она узнала его голос и потеряла сознание.

— Твой брат — адвокат, Доминик. Он давал клятву соблюдать закон. Зачем ему такое делать с Эйлин? — спрашивает она.

Я вспоминаю что-то, о чем говорила мне Лорен, когда я впервые попросил ее достать все материалы по делу Эйлин. Там было так много девушек, а выжило только две — и одна из них в скором времени покончила собой.

— Она не единственная, мам. Там было много других. Хотя Эйлин единственная, кто осталась в живых. — Я смотрю вниз на Эйлин и, подняв ее руку, подношу к своей щеке, успокаиваясь от ощущения мягкой кожи.

— Подожди, если я правильно помню, это было несколько лет назад. — Мама хмурится. Пытаясь что-то вспомнить, она закусывает губу.

— Три года. — Я осматриваю комнату и не вижу отца. — Где папа? — спрашиваю я мать.

— Он помогает твоему брату.

Каждый волосок на моем теле встает дыбом, когда мама упоминает мое родство с Оскаром.

— Он больше мне не брат.

— Доминик, возможно, возникло какое-то недопонимание. Это не мог быть он. Ты не можешь прийти к такому ужасному заключению, не дав ему объясниться.

— Я ничего ему не должен. Все, что мне нужно было знать, сказало тело Эйлин. Мам, она только услышала его голос и потеряла контроль над мочевым пузырем.

— Она обмочилась? — приподнимая плед, спрашивает мама.

— Да.

— У меня есть пара новых трусиков, еще в упаковке, и пижамные штаны, которые ей подойдут. Пойду, схожу за ними.

Я поворачиваюсь к Эйлин.

— Давай же, детка. Перед нами целая жизнь, которую предстоит наполнить новыми воспоминаниями и впечатлениями, но мы не сможем все это осуществить, если ты не откроешь глаза. — Я понижаю голос и шепчу ей на ушко: — Я всегда буду защищать тебя. Пока я рядом с тобой, тебе больше никогда не будет больно.

— Доминик, — зовет меня мама, отвлекая от моей девочки.

— Я люблю тебя больше собственной жизни, — шепчу я, целуя ее в щеку и проводя вверх вниз по ее руке.

— Я обмою ее и переодену, сынок. Пойди, перевяжи руку.

— Нет, мам, я сам все сделаю.

Мама закусывает губу и разворачивается, чтобы уйти.

Я раздеваю Эйлин, вытирая ее сухой частью юбки, которую только что с нее снял. Вынимаю трусики из упаковки и натягиваю их на нее, потом просовываю ноги Эйлин в пижамные штаны и, приподняв ее, натягиваю их на бедра. Я поднимаю ее и, завернув в одеяло, перекладываю на другой диван. Не хочу, чтобы она проснулась, и ей стало неловко, когда приедут полиция и парамедики. Сейчас, в такое трудное для нее время, ей необходимо сохранить все возможное достоинство.

— Мам, — зову я.

— Тебе нужна помощь, Доминик?

— Нет, все готово. Но мне надо, чтобы ты сложила все ее одежду в мешок, на случай, если это понадобится полиции. Не думаю, что Эйлин когда-нибудь захочет снова ее надеть. Если полиции одежда не понадобится, выброси или уничтожь. Мне все равно.

— Хорошо. Подожду, пока полиция скажет, что с ней делать. Послушай. Если твой брат….

— Он мне не брат. Он это сделал.

— Если это Оскар, тогда он будет иметь дело с законом.

Я пробегаю окровавленными руками по волосам, потом растираю свое лицо. — Если только я до него раньше не доберусь.

— Доминик, — окликает меня отец, находящийся рядом с Оскаром.

Я поднимаюсь и выхожу, замечая, как отец открывает дверь четырем полицейским.

Они обводят взглядом Оскара, лежащего на полу в луже крови, потом меня. Видят мои треснутые, испачканные кровью руки. Незамедлительно один из них достает пистолет и кричит мне лечь лицом на пол, вытянуть руки в стороны, ладонями вниз.

Я выполняю их требования, и один из полицейских подходит ко мне, надевая наручники.

— Я помогу вам встать, — говорит он, подхватывая меня за руки, когда я поднимаюсь.

Другой офицер становится напротив меня.

— Я офицер Свинни. Что с ним случилось? — спрашивает он меня.

— Я выбил из него дерьмо, — отвечаю я.

— Похоже на то. Тогда зачем вы это сделали?

— Потому что он изнасиловал мою девушку. — Брови Свинни удивленно приподнимаются.

Прибывшие парамедики осматривают Оскара, стонущего от боли.

Гад. Мне стоило прикончить его.

Оскар оборачивается и слегка кивает Свинни.

— О нем не волнуйтесь, отвезите мою девушку в больницу. Она вон там. — Подбородком я указываю на гостиную. — Она потеряла сознание, и я не могу привести ее в чувство.