Екатерина Риз - Круговорот чужих страстей

Выходя из подъезда спустя двадцать минут, странно замешкалась в дверях. Быстро огляделась по сторонам, нацепила на нос чёрные очки, и тогда уже рискнула выйти. Взгляд сам собой устремлялся в сторону дороги к гаражам. Дуся расстроится, когда узнает про машину. К тому же, придётся как-то объяснять, что Алёна её не разбила, не продала, а потеряла. Как можно потерять машину?

Одни несчастья… Вот и делай после этого карьеру. Сидела себе в кабинете и сидела, нет, понесло её за сенсацией.

В редакции её встретили настороженно. То есть, это Оксана с Серёгой уставились на неё с подозрением, ото всех остальных получилось отделаться рассеянной улыбкой, даже от Рыбникова, который углядел её в конце коридора и продемонстрировал кулак. А вот эти двое смотрели с прищуром.

– Так где ты, говоришь, была? – спросил Бурдовский. Алёна наградила его свирепым взглядом.

– У Дуси. Что ты хочешь ещё?

– О-о, – протянул этот любопытный с чувством и многозначительно переглянулся с Перевайко. Стало ясно, что они обсуждали Алёну между собой, скорее всего, как раз перед её приходом. – Кто тебя покусал?

Очки, между прочим, дорогие, подарок Дусиного супруга, были кинуты на стол, сумка упала рядом, а сама Алёна тяжёло опустилась в своё кресло. На Оксану посмотрела. Растянула губы в искусственной улыбке и уличила:

– Болтушка.

Перевайко тут же задрала нос, бурно подышала, после чего сказала:

– Алёна, мы волновались.

– Почему? Я что, настолько пропащий человек, только сама того не осознаю?

– Дура, – отозвался Бурдовский, правда, тон был куда спокойнее, чем минуту назад, – тебя могли если не убить, то морду тебе начистить.

Алёна в искреннем удивлении на него вытаращилась.

– За что?

– А то не за что! За кредиты, например. Разве тебя Петро не предупреждал, чтобы ты думала, прежде чем что-нибудь расследовать? А тебя хлебом не корми.

Пришлось сурово нахмуриться.

– Тогда я не знаю, как жить в стране, в которой журналист не может написать и слова правды.

– Он может, ты тому пример. Но иногда такие журналисты получают по зубам в какой-нибудь подворотне. У тебя, Золотарёва, зубов много?

– Знаешь что?.. – возмутилась Алёна и швырнула в этого предсказателя журналом. – За собой последи. Пишешь про страховки, вот и пиши!

– Да я и пишу.

– А мы, Алёна, – проникновенно добавила Перевайко, – на самом деле переживали. Ты могла бы позвонить.

– Не могла, – виновато проговорила Алёна, вздыхая, – не было возможности.

– Но у Дуси всё в порядке?

Серёга глаза закатил и взмолился:

– Ксанка, заткнись. Не была она ни у какой Дуси!

– Правда? – Оксана глазами хлопнула и снова на Алёну уставилась. – А где была?

– Если бы Артюхов вчера морду лица свою в этом кабинете не засветил, я бы спорил, что с ним.

Алёна пренебрежительно фыркнула.

– Ты за кого меня принимаешь?

– А что, скажешь, что он тебя ничуть не впечатляет? Ты же глаз с него не сводишь, когда он рядом.

– Не свожу, – пришлось согласиться Алёне. – Но совсем по другой причине. Чисто профессиональные противоречия.

– Чихал он на твои противоречия, – усмехнулся Бурдовский, разворачиваясь к экрану компьютера. – Ты ему просто завидуешь.

– Как и ты, – не осталась Алёна в долгу. А когда Серёга на неё через плечо оглянулся, показала ему язык.

– А вот я не завидую, – тихо проговорила Оксана, размешивая сахар в своей чашке с чаем.

– А тебе-то чего завидовать? У тебя материала завались. За каждой второй пакостью в городе полтергейст стоит. Проверено.

– Серёж, ты чего такой злой сегодня? – заинтересовалась Алёна.

– Будешь тут злым, когда на тебя Беленького сваливают за четыре часа до сдачи материала.

Алёна замерла, виновато глядя на него.

– Извини.

– Твоим «извини» сыт не будешь, Золотарёва.

– Обещаю восполнить.

– Я запомню.

Тон его прозвучал скептически, и даже на заискивающую улыбку Бурдовский никак не отреагировал. Это было грустно, обычно на этот приём Серёга вёлся.

Позже Алёну к себе Рыбников вызвал. Разговор был не из приятных, её даже оправдываться не заставили, только прочитали долгую и нудную лекцию об ответственности, о серьёзности по отношению к работе, и её вечной приверженности к фантазиям в частности. Алёна молчала, вздыхала и стыдилась. В любой другой ситуации она бы с начальником поспорила, попыталась доказать, что он не прав, и не настолько она пропащая. Очень даже серьёзная девушка, точнее, журналист, мечтающая сделать карьеру. Но сегодня в своё оправдание сказать было нечего, про усадьбу Кострова, а уж тем более про свою неудачную поездку туда и провалившиеся изыскания, решила молчать. Рыбников, наверняка, поперхнулся бы кофе, узнай, куда она без спроса влезла. А так как порадовать редактора было нечем, только лишь поведать о новых неприятностях, в которых она едва не увязла, Алёна решила хранить тайну. Будем надеяться, что всё обойдётся.