Александр Ламантин: Воронцов

Шум в толпе кадетов продолжал усиливаться; Романова и Воронцова по-прежнему держали за руки, позволяя им только метать друг в друга злобные взгляды. Наконец, кудрявый парень Павел обернулся к ним. Присутствующие умолкли.

– Что-ж, дуэль так дуэль… – протянул он. В толпе застонали; Романов удовлетворенно улыбнулся. – Но с одним условием. – Павел вздохнул. – Я буду стреляться за Воронцова.

Толпа взорвалась возгласами.

– Нет! – крикнул Воронцов.

– Молчи, болван, – прошипел ему один кадет. – Он тебе жизнь спасает.

Романов, словно не веря своим ушам, во все глаза смотрел на Павла.

– Ты готов рисковать жизнью ради этого деревенского ничтожества?

– Да.

– Отлично! – в бешенстве заорал Романов. – Отлично! Стреляться будем сию же минуту! Но учти: когда я застрелю тебя, я всажу вторую пулю в Воронцова!

Павел ничего не ответил. Он достал свой пистолет; Романов уже заряжал свой. Присутствующие расступились, дуэлянты разошлись. Между ними образовалось приличное расстояние.

Романов прицелился и выстрелил. Пуля просвистела возле правого виска Павла. Он судорожно вздохнул, поднимая пистолет.

– Прощай, Романов. Прости, – произнес Павел и нажал на курок. Выстрел. Романов мертвый рухнул на землю.

Кадеты взволнованно зашептались.

– Тело оттащите, – приказал Павел. – Шальная пуля во время учебной стрельбы, ни у кого не должно возникнуть вопросов.

Несколько человек взяли тело Романова и потащили вверх по склону. У многих из них в глазах блестели слезы. Павел и сам с трудом удерживался от того, чтобы не зарыдать – Романов был одним из его близких друзей. Он минут двадцать стоял на пустыре с опущенным пистолетом в руке и неотрывно смотрел на то место, где недавно стоял Романов. Все уже разошлись, на поле остались только Павел и Дмитрий, стоявший позади него и не осмеливавшийся вымолвить хоть слово. Наконец, Павел вздохнул, убрал оружие за пояс и повернулся к Воронцову.

– Спасибо, – пробормотал Дмитрий. – Но не стоило тебе этого делать, я бы и сам справился…

– Не говори ерунды, – произнес кудрявый парень, – Ты был бы на его месте.

Дмитрий стоял, понурив голову, и ждал, когда Павел начнет кричать на него. Вместо этого он услышал спокойный голос:

– Дурак ты, Воронцов. В твоем возрасте это, конечно, простительно, но, увы, ты из тех дураков, которые приносят неприятности. В жизни каждый поступок подразумевает собой ответственность. Подумай об этом, хорошо?

Дмитрий кивнул.

– Вот и славно, – сказал Павел. – В этот раз твой грех я взял на свою душу, но за остальные свои грехи ты будешь отвечать сам. Хорошо бы тебе помнить об этом, когда захочешь соблазнить очередную девицу.

Воронцов с несчастным выражением стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу. Кудрявый парень, взглянув на мальчика, почувствовал жалость к нему. Он протянул ему руку.

– Павел Метельников.

Жандармский корпус представлял собой огромное семиэтажное здание, ничем не уступающее тюрьме: окна были спрятаны за решетками, серые стены не освещались даже солнцем, словно поглощая его лучи. Иногда оттуда слышались вопли пленных, которых жандармы пытали, вытаскивая из них ценные сведения. После этого от пленников избавлялись. Как сказал Борман, мало кто выбирался отсюда живым.

Карета мчалась по улицам Петербурга.

– Туда даже проникнуть невозможно! Ты думаешь, тебя туда просто так впустят? – говорил Борман Воронцову.

– Меня – нет. Но впустят тебя. Ты из канцелярии Его Величества. Скажешь жандарму у входа, что у тебя есть послание для… главного. У них же есть главный?

– Командир жандармов, – кивнул Борман. – Я лично с ним не знаком, но по слухам, он настоящий убийца.

– Слухи не впечатляют. На свете полно убийц. Если уж на то пошло, я один из них.

Дмитрий задумался.

– Сможешь ли ты сделать так, чтобы я мог незамеченным проскользнуть туда?

– Дмитрий! Помилуй! Что ты можешь сделать в здании, набитом жандармами?

Воронцов вытащил револьвер.

– Мне бы не помешал еще один, – заметил он.

Борман, покачав головой, отдал ему свой револьвер.

– Я все равно не могу рисковать.

– Ты и не должен, Борман. Эта затея – целиком и полностью моя инициатива. У тебя семья и работа. Я и так прошу от тебя слишком многого.

– Я сделаю то, что должен.

Вдали вырисовывались очертания Жандармского корпуса.

– Бартего, остановись здесь, – крикнул Воронцов. – Нам не стоит привлекать внимания.