Александр Ламантин: Воронцов

Дмитрий и Борман двинулись ко входу.

– Мне кажется, или… – нахмурился Борман.

– Не кажется. Тут что-то произошло, – ответил Дмитрий. Оба заметили с десяток дыр от пуль в двери. Воронцов постучал. В типографии послышалась возня.

– Кто здесь? – проскрипел голос за дверью.

– Я – Дмитрий Воронцов, старый друг Метельникова.

Дверь распахнулась, и на пороге оказался маленький лысый человек, карлик, с ружьем в руках, дуло которого невозмутимо смотрело на гостей.

– Кто еще с вами? – осведомился карлик.

– Помилуйте, сударь! – воскликнул Борман, опасливо косясь на ружье, – Нас только двое, и мы пришли с благими намерениями!

– Один тоже так говорил, – проворчал карлик, убирая оружие, – и оказался переодетым жандармом… Ладно, входите.

Борман и Воронцов вошли в помещение старой типографии, а хозяин закрыл за ними дверь на засов. Все внутри представляло собой недавний погром: большой круглый стол был перевернут, деревянный пол был усыпан документами и вырванными страницами из книг, несколько окон были выбиты, на стенах зияли отверстия от пуль.

– Что здесь произошло? – недоуменно спросил Борман у карлика. Тот вздохнул:

– Облава. О местоположении нашего логова стало известно императору. Он послал отряд, чтобы уничтожить его вместе со всеми повстанцами. Жандармы пришли сюда и пролили кровь. Мне чудом повезло: во время схватки на меня упал шкаф, и я остался незамеченным.

– Метельников мертв? – осведомился Воронцов, разглядывая следы крови на полу.

– Его и еще нескольких мятежников взяли… Скорее всего, для допроса…

– Если так, то они либо уже мертвы, либо близки к этому, – проговорил Борман, – Никто не выходил из Жандармского корпуса живым.

– Когда все это случилось? – спросил Дмитрий.

– Вчера около полуночи.

– Возможно, еще не поздно… Нам пора.

– Что ты задумал? – спросил Борман, когда их карета тронулась. – Уж не думаешь ли ты проникнуть в Жандармский корпус?

– Именно это я и собираюсь сделать, – сказал Воронцов.

– Это чистой воды безумие! Ты идешь на верную смерть! И ради кого? Ради нескольких повстанцев, которые являются угрозой государству?

– Не ради всех. Только ради Метельникова.

Борман расширил глаза от удивления.

– У меня в жизни было не так много ценных людей. Метельников один из них. Он сыграл определенную роль в моей жизни, и я обязан ему до самой смерти. В Жандармский корпус! – крикнул он Бартего.

Тройка лошадей помчалась к столице.

Двое юношей, вцепившись друг в друга, катились вниз по склону холма. Каждый молотил другого кулаками что есть сил. За ними бежали вниз еще полсотни парней. Все они были одеты в мундиры Кадетского корпуса.

Наконец, Романов повалил соперника, вскочил и принялся пинать его ногами. Подоспевшие мальчишки оттащили его от лежащего Воронцова, сплевывавшего кровь на землю.

– Пустите меня! – кричал Романов, вырываясь из рук сослуживцев, – Я отправлю его на тот свет!

– Ну, давай! – вызывающе завопил Воронцов, поднимаясь на ноги. Он ринулся к противнику и его тоже оттащили десятки рук. Между ними встал высокий, кудрявый юноша с тонкими усами.

– Что вы творите? Разве подобное поведение подобает кадетам? Ведете себя, как глупые мальчишки… Ты, Романов, мог бы быть и благоразумнее. Последний курс, в конце концов…

– Благоразумнее?! – в бешенстве заорал тот. – Благоразумнее?! Этот маленький паршивец был с моей сестрой! Я убью его!

Кудрявый юноша тяжело вздохнул.

– Я понимаю, что ты сейчас не владеешь собой, Николай, – терпеливо обратился он к Романову. – Но ситуацию можно решить иначе.

– Иначе? – взревел Романов. – Да, я знаю, как! – он отыскал глазами Воронцова. – Я вызываю тебя на дуэль!

Повисла тишина. Все выжидающе смотрели на Дмитрия. Кудрявый парень закрыл глаза.

– Принимаю вызов! – громко ответил Воронцов.

Толпа загудела. К кудрявому парню подбежало несколько сокурсников.

– Павел, этого нельзя допустить, – обратились они к нему. – Ты знаешь, на что способен Романов.

– Знаю, – мрачно ответил тот. – Но они уже договорились о дуэли.

– Воронцову всего шестнадцать. Он и пистолет еще в руках держать не умеет! Ему конец, Павел, и ты это знаешь.

– Что я могу сделать?

– Ты можешь запретить им стреляться; в конце концов, времена дуэлей уже прошли…

– И что это даст? – возразил Павел. – Если они не будут стреляться сейчас, то они сделают это потом, вдали от посторонних глаз. Они оба упрямцы, готовые отдать жизнь за свою честь; однако в одном вы правы – в этой дуэли погибнет Воронцов.