Эмили Барр: Одно воспоминание Флоры Бэнкс

— Он пошел на пляж, — тихо продолжала Пейдж. — И уже не вернулся. Ты провела с ним всю ночь.

— Не было этого! Я ушла домой. Можешь спросить у моей мамы. Пейдж, я помню это!

Я помнила: Дрейк попросил меня провести с ним ночь. Об этом я подруге говорить не собиралась.

— Нет, ты не помнишь! А мать тебя прикроет. Если ты привела Дрейка домой и вы всю ночь кувыркались в кровати, а рано утром он ушел, твоя мама мне этого не скажет. Потому что она не захочет, чтобы дочь потеряла единственную подругу. И кстати, ты можешь сообщить ей, что я передумала и не собираюсь делать небольшое одолжение. Я согласилась только для того, чтобы она от меня отвязалась. Скажи маме, что они могут взять тебя с собой.

— Нет! — Я чувствовала нарастающую панику. — Нет, Пейдж, поверь мне! Мы действительно сидели на пляже. Мы поцеловались. Прости. Я ушла домой. Он тоже ушел, я не знаю куда. Прости меня, Пейдж. Я не хотела, чтобы это случилось. Но я все помню. Я действительно помню.

Я понятия не имела, что это за «небольшое одолжение», но было не время спрашивать. Вероятно, мне уже говорили об этом двенадцать тысяч раз.

— Ты не хотела? Господи. И, Флора, не говори мне, что ты помнишь. Я знаю, что не помнишь.

— Я не хотела, чтобы это случилось. Я не ожидала, что буду все помнить. Не знаю почему, но…

— Ты любишь его, — прервала меня Пейдж.

Я смущенно пожала плечами, мне было неловко.

— Поправочка: ты записала свою маленькую историю любви, и каждые пару часов, когда все забываешь, перечитываешь ее и убеждаешь себя, что любишь Дрейка. Жалкое зрелище. Прежде всего жалок он. Ты его заслуживаешь, если такого бойфренда себе ищешь. Насколько я знаю и насколько ты знаешь, он мог соблазнять тебя последние несколько месяцев. Мило. Большая польза будет тебе от него на Северном полюсе. Ты могла заполучить моего бойфренда, но он уехал. Знаешь ли, долгие годы только я заботилась о тебе. Я вытащила тебя из дома, хотя мать предпочла бы завернуть тебя в вату и не отпускать от себя. Я водила тебя в кино, в кафе, на танцы целый год. Я присматривала за тобой лучше, чем женщина-соцработник в те дни, когда ты еще училась в школе. Каждый раз, когда ты забывала, где находишься, я помогала тебе. Моя мама терпеть не могла, что я этим занимаюсь. Она говорила, что мне не следует быть для тебя нянькой. Но конечно — бери моего парня. Дело в том…

Пейдж оборвала себя, когда официантка со скучающим видом принесла наш заказ на круглом подносе. Она долго расставляла чашки, крошечный молочник, вазочку с пакетиками сахара и сверкающий небесного цвета чайник.

Пока официантка нас обслуживала, мы с Пейдж молчали и не смотрели друг на друга. В конце концов подруга напряженно выдавила из себя: «Спасибо». За соседним столиком маленькая девочка в голубой флисовой курточке попросила мужчину: «Можно мне поиграть на твоем телефоне?»

Я налила нам чай, начав с Пейдж. Она наблюдала за мной, и моя рука дрогнула. Чай пролился на стол — лужица потекла к краю. Пейдж не шевельнулась, поэтому, закончив разливать чай, я встала, подошла к стойке и взяла салфетки, чтобы вытереть чай, пока он не пролился на пол.

Пейдж не дотронулась до своей чашки. На подруге были узкие черные брючки по фигуре и обтягивающая футболка с круглым вырезом. Волосы были собраны. Она не забыла о яркой помаде. Я думала: мы собирались пойти в кино, где она стала бы говорить о Дрейке и о том, как она по нему скучает.

Но теперь мы не будем больше этого делать, никогда.

Пейдж глубоко вздохнула и продолжила:

— Дело в том, что я всегда знала о твоей влюбленности в Дрейка. Тебя видно насквозь, Флора. Но я и представить не могла, что Дрейк этим воспользуется. Одному богу известно, сколько раз это было. Мне в голову не приходило, что он вообще тебя заметил, если не считать интересной истории твоей болезни. Ты и половины ее не знаешь. Что бы ты ни сказала, тебе не удастся убедить меня в том, что у вас не было секса. Ни единому слову не поверю. У меня в голове не укладывается, что ты это делала с моим парнем. С моим! Я знаю, что ты забудешь Дрейка, потому что не знала его до твоей так называемой болезни. Но ты записала его имя на руке и добавила, что он мой парень. Я знаю, — Пейдж помахала запиской в воздухе, — что ты думаешь, будто любишь его. Или ты втайне любила его все это время?

Я попыталась покачать головой, но у меня не слишком хорошо получилось.

— Не знаю, — прошептала я. Мой голос стал тоненьким и дрожал. — Не помню.

— Эй, все нормально. — Пейдж уже улыбалась, глядя мне прямо в глаза. — Ты сочинила великолепную историю любви и поэтому не чувствуешь себя ребенком. Теперь это больше не секрет, поэтому можешь внести изменения в свою глупую запись. Я сама это сделаю. Вот так.