Надежда Манченко - Твое наказание - я (I am your punishment)

Правда за день до отъезда я думала, что полечу только с Дашей. Карина пригласила всех посидеть у Ивана дома, с его семьей и сообщила всем, что она беременна. Такого счастья в глазах Ивана, да и любого другого парня я еще не видела. Родители наши и Ивана сказала, что Карише не стоит лететь так далеко, раз она в положении. Но она уверенно сообщила, что все у нее замечательно и она все равно полетит.

Все время перелета мы с сестрой обсуждали выставку. Она восхищалась Юлей, что та сумела сделать по-своему и не выкинуть картины. Ведь, по мнению моей сестрички, мои работы достойны выставки. И как это я забросила рисование еще в далеком детстве, ведь я подавала такие надежды (это уже мамочка влезла в наш разговор). В общем, оточили меня со всех сторон, и я сказал, если хоть одна картина на выставке продастся – я подумаю над тем чтобы начать не только выплескивать эмоции в картинах, но и зарабатывать деньги.

Счастливая невеста встречала всю нашу семью с женихом. Юля, а это именно она через семь дней станет законной супругой Павла, выглядела до того счастливой, что я прослезилась. Мама с отцом первые вышли из здания аэропорта и поехали домой, Карину с Иваном встретили ее подруги и тут же забрали их к себе в гости. А мне пришлось ждать свою сумку, затерявшуюся, как обычно в недрах багажного отдаления самолета. Я стояла, разговаривала с Юлей и Пашей, стоявших в обнимку, и покачивала Дашу на руках, когда услышала до боли знакомый голос:

- Влада? Как ты… я… боже, Влада!

Я повернулась и, стараясь не упасть в обморок вместе с ребенком – увидела Максима. Он совсем не изменился, все такой же красивый, высокий и… любимый. Он подошел ко мне, но замер в метре от нас с Дашей и уставился на нее. А эта маленькая проказница как всегда улыбнулась на все будущие зубы и протянула ручки к Максу. Я услышала, как Юля тихо сказала – «девочка чувствует, что это ее папочка, а не просто дядька с улицы». Я хотела возразить, что Даша всем улыбается, но не смогла, меня перебили.

- Влада, почему ты не говорила, что у тебя ребенок? От меня! – произнес Макс.

- Что? Это не твой ребенок, не придумывай! – возмутилась я.

- Ты можешь меня считать кем угодно – уродом, трусом, но я точно не дибил и вижу, что это мой ребенок!

Я наверно первый раз за все время, пожалела, что Даша действительно копия Макс.

- Да, Максим – это твой ребенок, но это ничего не значит. Мы разошлись, у тебя жена, у меня своя жизнь.

Мой бывший друг сжал челюсть и сквозь зубы сообщил:

- Я развелся с Ирой. Она уехала в другой город, - помолчав он, подошел ко мне совсем близко, - Прости меня! Я люблю тебя и хочу быть с тобой и, как ты назвала нашу дочь?

- Свою дочь я назвала Дарьей! Макс я рада за то, что ты избавился от своей Иры, и я до сих пор люблю тебя, не стану скрывать. Если ты будешь настаивать, я не буду против твоего общения с Дашей. Но вместе мы не будем! Мне было слишком больно. Да и сейчас не легче.

Максим посмотрел на табло, где высвечивалось расписание прилетов-отлетов.

- Я улетаю через полчаса. На три месяца. Я все понимаю, но хочу, чтобы ты меня услышала, я не отпущу тебя, особенно сейчас, когда узнал, про Дашу. Ты должна знать, что я не остался с тобой из-за того, что боялся за тебя. Ира и ее семья не оставили бы тебя в покое, даже в ЮА. Мне самому удалось избавиться от нее, лишь узнав кое-что о ней нехорошее, очень нехорошее. Попросту говоря шантажом, я получил развод. Пообещай мне, что придешь к моим родителям и Машке, они скучают по тебе. Прошу, - умоляюще посмотрел на меня Макс. Я кивнула, пообещав зайти к ним, показать внучку.

Когда Макс говорил об Ире, разводе и шантаже, я обратила внимание, что Паша кивает головой – значит все, о чем говорил Макс – правда. Видимо он знал, но не говорил мне ни о чем.

Я понимала, что сейчас объявят посадку на рейс Максима и нам придется снова расставаться. И неизвестно, что будет и как сложиться жизнь за каких-то пусть и коротких три месяца. Я хотела быть с ним, но боялась. Боялась снова быть брошенной. И пока я думала над происходящим, Даша стала пищать и вырываться из моих рук. Я посмотрела на нее – она тянулась к Максу. Такого еще не было, она могла многим улыбаться, но если ее возьмёт на руки чужой человек – крику будет очень много.

- Можно мне ее подержать? – спросил Макс?

- Да, если она не будет кричать. Она не любит чужих.

- А я и не чужой, да Дашенька? – проворковал Максим и спокойно взял на руки дочь. Я была готова к тому, что она разрыдается, но эта маленькая обезьянка прижалась к Максиму и обняла его за шею.