Владимир Гурвич - Загадка Бомарше

Но графина на столе не оказалось. Это моментально вывело Феоктистова из себя.

– Черт побери! Есть в этом паршивом номере хоть капля воды! Хотя бы одна капля! – Со всего размаха его кулак опустился на стол. Не удержавшись на ногах, он полетел в кресло, в котором примостилась на ночь Аркашова. Когда на нее упало тяжелое мужское тело, она закричала.

Ничего не понимающий Феоктистов вскочил на ноги и уставился на женщину.

– Вы, вы кто? Горничная? Да как вы смеете тут находиться! Что за порядки в вашей гостинице! Я буду жаловаться!

– Доброе утро, Константин Вадимович, – уже спокойным тоном ответила Аркашова. – Я не горничная. Я актриса. Актриса театра, в котором вы будете ставить свою пьесу. И сегодня в девять часов у нас первая репетиция. Пожалуйста, не опаздывайте. А я с вашего разрешения пойду.

Аркашова встала и направилась к двери. Феоктистов несколько мгновений ошеломленно смотрел ей вслед. Внезапно он закричал:

– Подождите, актриса, или как вас там! А почему вы оказались ночью в моем номере?

Аркашова остановилась, повернулась к нему.

– Спасала вашу репутацию, – с глубоко скрытой насмешкой ответила она. – Неужели вы ничего не помните?

– У меня не бывает провалов в памяти, даже когда я в стельку пьян. А если я вчера и перебрал, то совсем не много. Во всяком случае, не настолько, чтобы ничего не помнить.

– Я вас прекрасно понимаю, Константин Вадимович. Очень удобная позиция все отрицать. Даже такие очевидные вещи, как вчерашний день.

Феоктистов наморщил лоб, пытаясь то ли что-то вспомнить, то ли что-то, наконец, понять.

– Откуда вам известно мое имя? Вы что рылись в моих документах?

Феоктистов устремился к Аркашовой и схватил ее за руку.

– Стойте! Я сейчас вызову администрацию. Пусть они с вами разберутся, выяснят, что вы за актриса такая!

Вместо ответа Аркашова вырвала из его клешни руку, достала удостоверение из сумочки и протянула его Феоктистову.

– Что это вы мне тут суете, что это за бумажонка? – грубо проговорил Феоктистов.

– Пропуск в театр, – пояснила женщина. – Вам должны были оформить такой же. Сравните.

Феоктистов поднес пропуск к глазам.

– Аркашова Елизавета Петровна, – прочитал он. – Да, действительно. Извините. Так вы, Елизавета Петровна, утверждаете, что спасали мою репутацию? Позвольте вас спросить, каким образом? И почему для этого вам потребовалось провести ночь в моем номере?

– Неужели вы ничего не помните?

– Помню. – Феоктистов напряг память. Но это не помогло, она ему так ничего и не сообщила. – Нет, ничего не помню, – вынужден был констатировать он.

– Вчера вам был представлен весь актерский состав, задействованный в вашей пьесе. Дальше это приятное знакомство, как у нас водится, было продолжено в ресторане в неформальной обстановке.

– Я это прекрасно помню. Только причем тут моя репутация? Неужели я устроил скандал в ресторане?

– Если не считать пары стульев, брошенных в официанта, и нецензурной брани, то в остальном, можно считать, вы вели себя почти безупречно.

– Что значит почти? – возмутился Феоктистов – На что вы намекаете? Уж не хотите ли вы сказать, что я еще и приставал к вам?

– Приставали, приставали. И в очень откровенной форме.

– Надеюсь, вы мне ничего такого не позволили?

– Позволила.

– То есть?

– А что вас так удивляет?

Феоктистов неожиданно для себя почувствовал некоторое смущение. В своей жизни ему доводилось приставать к немалому количеству женщин, но почему-то ему не хотелось, чтобы эта женщина вошла бы в их число. Хотя с другой стороны, какая, в сущности, разница.

– Ну, ведь вы не могли не видеть, что я смертельно пьян. Зачем вам это? Хотя вы, очевидно, хотите роль в моей пьесе?

– В вашей пьесе я уже имею роль. Но если следовать вашей логике, то для этого мне надо было бы снимать штаны не с вас, а с режиссера театра.

– И что вам это удалось? – вдруг с проснувшимся интересом к теме спросил он.

– Нет, они на нем очень крепко держатся, в отличие от ваших. Когда же вы их наденете, наконец!

Только сейчас Феоктистов вспомнил, что стоит перед женщиной в трусах и майке. Он стал суетливо натягивать штаны и рубашку.

– Зачем же вы тогда меня раздели? – спросил он.

– А что вас смущает в данной ситуации? – пожала она плечами.

– Ну, вы теперь, очевидно, будете на что-то рассчитывать. А вы, знаете ли, совершенно не в моем вкусе.

– Да успокойтесь вы. Вчера я вам позволила лишь оскорбительные намеки и слова в свой адрес, не больше.