Гореликова - Как Антонина Борисовна писала порнографический роман

– Разве это эротика? – продолжала вопить в трубке Альбина. – Это самая настоящая порнуха. В том смысле, что без отвращения ее и читать-то нельзя. Херня херней!

Антонина Борисовна поежилась.

– Но почему? – еле слышно спросила она.

– Почему?? Да вы сами-то поняли то, что написали? Я вам сейчас зачту! – пригрозила Альбина и зашуршала в трубке листами.

Антонина Борисовна в изнеможении опустилась на стул.

– Вот сейчас… Вот здесь… Вот слушайте! «Твердой рукой он сорвал кружевную преграду, и его глазам предстали девственные перси, покрытые легким золотистым загаром». И дальше. Дальше еще хуже. «Она взяла его нефритовый стержень и бестрепетно направила в свою пещерку, полную сладострастного тумана». Что за херня? Где вы набрались такой пошлости?

– Это литературный русский язык, – попробовала, было, оправдаться Антонина Борисовна, но Альбина, в свое время окончившая техникум советской торговли, не дала и рта открыть.

– Да это просто бредятина! Слюнявая чушь, которую городят пенсионеры, когда занимаются виртуальным сексом!

– Чем занимаются? – пискнула Антонина Борисовна.

– А, что с вами говорить! Такое впечатление, что вы сами никогда не трахались! А ведь у вас сын взрослый, надо же соображать! Нет, это никуда не годится. Считайте, что вы мне ничего не посылали и я ничего не читала. И, ради бога, напишите по-настоящему эротическую прозу, вы же не девушка, в конце концов! Все, до связи! – и Альбина отключилась.

Антонина Борисовна так и осталась сидеть с красными, как помидоры, щеками. Потом она неверными шагами ушла в спальню, где рухнула на тахту и стала сотрясать неутешными рыданиями супружеское ложе.

Минут через сорок, несколько успокоившись, Антонина Борисовна умылась, напудрила воспаленное лицо и задумалась над своей личной жизнью.

Безусловно, интимные моменты у них с мужем случались. Причем не так уж и редко. Но можно ли было назвать их эротикой? Порнографией уж точно назвать было нельзя, на это Антонина Борисовна и не претендовала, но вот эротикой?

Хм… Константин Сергеевич был нежен и предупредителен. Возможно, насчет нефритового стержня он был и слабоват, но в джентльменстве ему не откажешь.

Может быть, эротика – это нечто особенное? Выходящее, так сказать, за рамки обыденного?

Антонина Борисовна напряглась, вспоминая моменты, когда они с мужем выходили за рамки.

Пожалуй, ближе всего к этому они были четверть века назад, когда поехали дикарями в Крым. Тогда им чудом удалось снять очаровательную веранду с видом на море. Были они молоды, Костя высок и строен, а она белокура и красива.

Спали молодожены на продавленном диване со скрипучими пружинами, которые изрядно отравляли беспечное курортное существование. Однажды, измаявшись, молодожены отправились в горы, и там, на небольшой лужайке под кустом барбариса у них случился неподражаемый секс.

В какой-то момент Костя сделался столь неистов, что, даже сейчас, спустя годы, у Антонины Борисовны, при одном только воспоминании захватило дух.

Кстати! Надо обязательно запомнить это ощущение и непременно описать его!

Так вот, неистовый Костя довел свою молодую жену до полубезумного состояния.

Уже после конца она лежала, томно раскинувшись на предусмотрительно постланной юбке, а Костя все еще продолжал двигаться и что-то шептать.

– Иди сюда, милый! – нежно позвала Антонина Борисовна, а тот злобно воскликнул:

– Чертовы муравьи! Тут их целый муравейник! Всю задницу искусали.

Только невыразимое удовлетворение не позволило ей расхохотаться в голос. Костя был просто великолепен, жаль только, что тот случай начисто отбил у него охоту заниматься любовью на природе.

Антонина Борисовна прислушалась к собственным телесным ощущениям, стараясь сохранить их, чтобы впоследствии как можно точней переложить на бумагу.

Вдруг из глубин сознания выползло еще одно – честно сказать, не очень-то приятное – воспоминание.

Антонина Борисовна нахмурилась, но в целях литературного эксперимента решила оживить и его.

Пару лет назад, на одном литературном сборище Антонина Борисовна познакомилась с неким Сергеем Александровичем. Было ему лет около пятидесяти. Высокий, подтянутый мужчина, обаятельный слушатель и замечательный собеседник.

Сергей Александрович не скрывал своего восхищения творчеством Александры Невской и восторженного удивления по поводу того, что его любимая писательница оказалась не только талантливой, но еще и безумно привлекательной женщиной.