Ирина Леонтьева: Шанс

Никита стоял у входа в парк и с нетерпением поглядывал на часы.

«Когда же он придёт?»

Стрелки показывали без пяти двенадцать. Сам он примчался ещё двадцать минут назад. Рановато, конечно, но всё же…

– Привет, – раздался голос за спиной.

Никита стремительно обернулся, и губы его сами собой разъехались в широкой, безудержной улыбке.

– Привет, Олег!

На несколько секунд повисло неловкое молчание. Олег в лёгкой кремовой рубашке и чёрных брюках был божественно красив, отметил Никита. Олег неловко кашлянул и полез внутрь висевшей на его плече небольшой сумки. Протянул плоскую коробочку.

– Вот, держи. Это тебе.

Никита благоговейно принял подарок.

– Ох… Олег, как ты догадался, что мне нужны именно такие кисти? Мои-то уже совсем плохие, а купить недосуг – то одно, то другое. Сам понимаешь – стипендия маленькая…

Олег с нежностью смотрел на сияющего неподдельным счастьем парня. Никита поднял глаза, и по лицу его разлилась густая краска смущения. Руки Никиты задрожали, и он поспешно спрятал подарок.

– Вот, а это тебе, – протянул Никита Олегу какой-то рулон.

Тот бережно взял его и развернул. С аккуратно подписанного в углу листа на него смотрел собственный портрет, уже совсем законченный.

«Олегу на память от Никиты. Май 20..», – гласила надпись.

– Я почти всю ночь рисовал, спешил закончить.

Олег осторожно свернул рисунок обратно в рулон и убрал в боковой карман сумки.

– Я не буду говорить, что этого делать не стоило, потому что на самом деле мне очень, очень приятно. Спасибо тебе.

Никита снова смутился.

«Да что ж такое? – подумал он с изумлением. – Я за всю жизнь столько не краснел!»

И, несмотря на это, от искреннего, ласкового взгляда Олега у него всё начинало дрожать внутри, накатывало волной возбуждение.

– Ну что, пойдём? – спросил Никита.

– Пошли, – с готовностью откликнулся Олег, и они направились в парк.

День улыбался. Они молча шли, не замечая толп народа, и в молчании этом было больше близости, чем в любом, даже самом задушевном, разговоре.

Вокруг огромного фонтана, возведённого в центре естественного водоёма, оголтело носилась детвора. Двенадцать кругов струй разной толщины и высоты разлетались звенящими брызгами в разные стороны.

Никита опустил ладони в прохладную влагу и с удовольствием побрызгал себе на лицо.

– Хорошо-то как, – проговорил он, и на лице его отразилось нескрываемое блаженство.

Оглянувшись на Олега, Никита подумал немного и, дождавшись, пока тот обернётся, бросил капли в него. Олег заразительно рассмеялся и, зачерпнув воды из фонтана, умылся.

– Идём дальше?

Пройдя по мостку, они поднялись по склону и, обогнув Большой дворец, углубились в лес.

Народу на пути попадалось всё меньше. Сквозь резные кроны прорывался свет, окутывая деревья, кусты и травы сияющей дымкой. Чистый воздух пьянил. Никита прикрыл глаза, и пальцы его встретились с пальцами Олега. Никита задрожал. Распахнул глаза и, заметив, как Олег его рассматривает, начал преувеличенно внимательно оглядываться.

– Давай присядем? – пригласил Никита спутника, завидев нечто, напоминающее полянку. Опустился прямо в траву и, достав альбом с карандашами, принялся рисовать.

Взгляд Олега сверлил ему затылок. Пристальный, всё понимающий и одновременно невероятно ехидный. Рука Никиты дрогнула. Поспешно стерев отлетевшую к краю листа ненужную линию, Никита, положив альбом на колени, обернулся и рискнул задать, наконец, мучивший его весь прошлый и нынешний день вопрос.

Олег лежал, оперевшись на локоть, и жевал травинку. На кончиках ресниц запуталось солнце. Никита почувствовал, как в груди отчаянно заколотилось. Он должен, он обязательно должен знать! Лучше уж получить по морде, чем мучиться в неизвестности. И так всю ночь не спал. Никита откашлялся.

– Олег? – проговорил он негромко и вновь запнулся.

Тот лениво приподнял брови.

– Да?

– Скажи, Олег, – Никита выдохнул. – Ты гей?

Олег рассмеялся, тихо и беззлобно.

– Этот вопрос был написан у тебя на лице, – пояснил он приступ веселья, – и я всё ждал, когда же ты его озвучишь. Должен сказать, что ты молодец – не стал тянуть.

У Никиты отлегло от сердца.

– И всё же?

– Да, я гей. И, уверен, ты тоже.

Никита не стал спорить с последним утверждением.

– Да, и я тоже. – Никита зажмурился. – Спасибо тебе.

– Вот на этот раз точно не за что.

Вновь повисло молчание, но теперь последние нотки неловкости испарились, растаяли без следа, и Никита рисовал окружающий их пейзаж, всей кожей ощущая присутствие Олега, его взгляд, едва уловимый пьянящий аромат тела, от которого у него начинала кружиться голова и тяжелело в паху, и бесконечно наслаждался каждой минутой, каждым мигом этой наполненности. Слова им были не нужны.