Ирина Леонтьева: Шанс

На мольберте, прямо поверх незаконченного пейзажа, был закреплен второй лист. Карандашный набросок. Его собственное лицо – закрытые глаза, лёгкая полуулыбка, мимолетно коснувшаяся краешков губ, упавшая на лоб тёмная прядь. Лицо дышало умиротворением и какой-то чистотой. Олег поднял взгляд на художника.

– Ты явно талантливый, – проговорил наконец он, не зная, что ещё сказать.

У парня загорелись глаза.

– Ты тоже художник?

Олег едва заметно усмехнулся и покачал головой.

– Нет, я не умею рисовать. Но в живописи разбираюсь.

Парень вдруг густо покраснел, смутившись. Опустил взгляд.

– Ты прости меня, пожалуйста, что я вот так, без спроса… Не смог удержаться. Ты офигенный…

И, вскинув голову, решительно посмотрел Олегу прямо в глаза. В груди у Олега гулко заколотилось. Зашумело в ушах. Олег облизнул вмиг пересохшие губы. Парень посмотрел на него с надеждой и ожиданием, губы слегка приоткрылись.

– Тебя как звать? – спросил Олег наконец.

– Никита. А тебя?

– А я Олег.

И они, не сговариваясь, сделали шаг друг другу навстречу. И в этот самый миг Олег понял, что больше его жизнь никогда не будет такой, какой она была до сих пор.

Никита всё ещё стоял в аэропорту и смотрел в окно. Туда, где исчезла стальная птица, уносящая любимого. Разлука… Он боялся этого слова. Правда, в командировки Олег летал не слишком часто, однако каждый раз расставание становилось испытанием для Никиты. Душу начинала одолевать глухая тоска, сердце рвалось вслед тому, кто забрал его однажды и навсегда…

Никита смотрел на Олега во все глаза, одновременно безуспешно пытаясь унять отчаянно колотящееся в груди сердце. Эти ореховые глаза в обрамлении густых тёмных ресниц, мягкая полуулыбка… Никите казалось, что никого более красивого он ещё не встречал. Пытаясь справиться с волнением, он опустил взгляд ниже и тут же, ощутив, как резко потяжелело в паху, схватил кисти и принялся перебирать. Пауза затягивалась.

– Мне очень нравится твой рисунок, – услышал Никита голос Олега и, с облегчением вздохнув, поднял глаза.

Солнце, находившееся как раз за спиной Олега, золотило тёмные с каштановым отливом волосы, окружив голову удивительным, почти мистическим сиянием. Никита опять почувствовал, как начинают полыхать уши и поспешил ответить на реплику своего нового знакомого в безумной, почти дурацкой надежде, что тот не заметит охватившего его смущения.

– Я очень рад, спасибо тебе. – Никита обвёл взглядом берег реки, храм и гуляющие семьи с детьми. – Давай пройдёмся? Ты ведь не торопишься?

Олег отрицательно покачал головой:

– Нет, я никуда не спешу.

И Никита, мысленно возликовав, принялся поспешно укладывать вещи. Много времени у него это не отняло и вскоре они уже шли рядом по дорожке усадьбы.

От волнения Никита не мог говорить. То и дело, даже не пытаясь бороться с искушением, оглядывался он на Олега, изучая резко очерченный на фоне пронзительно-синего неба профиль и испытывая от этого острое, доселе неведомое, почти физическое удовольствие.

Мужчины спустились по круто сбегавшей тропинке к реке и, пройдя по дорожке вправо, углубились в Голосов овраг. Практически сразу их окутала тишина. Смолкли звуки большого города. Не было слышно ни голосов людей, ни грохота разносившейся над Коломенским по случаю выходного дня музыки. Лишь громко шелестела молодая листва, да журчали то и дело встречающиеся на пути родники. Казалось, сама природа приветствует их. Разливались на разные голоса соловьи. Никита с наслаждением вдохнул полной грудью.

– Удивительно, правда? – заговорил Олег, не сводя внимательного взгляда с нового знакомого. – Как будто в другой мир попали.

– Да! – с готовностью подхватил Никита. – Словно в прошлое вернулись. Кажется, будто из-за поворота сейчас выйдет мужик в лаптях и в русской рубахе, или покажется царь.

– Или царевич. Например, маленький Петр Первый с няньками.

Дорожка сузилась, плечи их соприкоснулись, и Никита ощутил, как по спине пробежала стая мелких мурашек. Ремень от мольберта вдруг больно врезался в плечо, вспотели ладони…

– Скажи, – борясь с волнением, поспешно задал вопрос Никита, – а ты часто здесь бываешь?

– В Коломенском?

– Да.

– Не очень. Всего четыре или пять раз в год. А ты?

Никита начал преувеличенно внимательно рассматривать выкрашенные коричневой краской доски мостков.

– Не так часто, как хотелось бы. И в основном летом. Я ведь художник, учусь в Академии.