Maxim Tail - Синяя борода. Версия №351

Итак, я была замужем целых два месяца… самое долгое замужество в моей жизни, ибо другое мне, возможно, уже не предвидится… Поскольку не понятно, чем закончится этот брак. Как тяжело. Как не справедливо. Как больно всё терять: мужа, собеседника, иллюзии, возможно зарождающуюся любовь, дом, надежды на женское счастье… А винить остается только саму себя. Далась мне эта башня! А вдруг мой муж чернокнижник и дьяволопоклонник, заговорщик или алхимик, и меня как любопытную свидетельницу ждет несчастный случай, смертельная и редкая болезнь, не известная науке, или… признание умалишенной и заточение где-нибудь в специальном заведении для таких особ? Мы же так хорошо беседовали раньше, почему сейчас ничего нельзя обсудить? Впрочем, это ниже мужского достоинства, объяснять свои решения и действия жене. А вдруг он тиран и изверг и это лишь повод, ловушка, в которую я попалась? А вдруг …а вдруг… сотни мыслей роились в голове, так что она чуть не закипела. Я боялась не дожить до утра… и боялась дожить.

По пыльной дороге не спеша ехал громоздкий черный экипаж, запряженный тройкой лошадей, наверху сидел понурый извозчик и дремал вполглаза. Солнце клонилось к закату, но владелец экипажа наблюдал за этим зрелищем, ничуть не желая спать. Путь близился к концу, и он чувствовал, что чем ближе он становится к своей цели, тем отчаянней его покидает сон, и берет в свои руки волнение. Он сидел в просторной и немного помпезной карете, ощущая лучи заката на своем лице, ласкающие и успокаивающие одновременно, и рассуждал:

«Седьмое семейство за этот год, меня уже покидает надежда. Одиночество, как яро бегут от него люди, и я, как бы не было противно это осознавать, бегу в этой толпе тоже, пытаясь найти свою пристань. Седьмое поместье… вибрирующие дороги, вычурные дома, резкие запахи, лицемерные, лживые, льстивые люди, насквозь пошлые, пропитанные алчностью и похотью. Именно от людей я устаю больше всего, может, поэтому я и стал в последнее время затворником? Искать, не зная предмета своих исканий, непросто, но что мне остается? Лишь верить, что когда я его найду, то сразу почувствую это. Как тогда…»

Эти мысли подхватили его и понесли в прошлое, и чем дальше они его уносили, тем сильней становилась тупая, давящая, всепоглощающая боль. Он вырвался из этого омута, встряхнув головой и растерев лицо руками. Уже на рассвете они прибудут.

«Не покидай меня избитая, изнасилованная, уставшая надежда».

Он смотрел на закат, потом смотрел на звезды, и не заметил, как уснул. Разбудили его голоса людей, и крики бегущих вместе с каретой детей.

– Месье Жан, приехали!

Он мгновенно проснулся, сердце забилось чаще, они въезжали в скромное поместье. О его прошлом величии напоминали лишь шикарные ворота, увитые коваными цветами, и каменные изваяния вдоль стен. Все было ветхим, навевая легкую, дремотную печаль.

Он отпустил кучера, дав ему возможность отдохнуть после столь долгого пути, и сам распрягал лошадей в конюшне, не доверив это дело незнакомой прислуге. Его кони не просто стоили целое состояние, ибо он привез их из дальних стран, он любил этих умных и красивых животных. Им он доверял гораздо больше, чем некоторым людям… пожалуй, без «некоторым». Закончив свои дела, Жан понял, что оттягивать встречу с обитателями поместья больше нельзя, и направился к выходу. И тут, прямо в дверях, его сбила молоденькая девушка, бегущая куда-то сломя голову.

– Простите меня, сударь… Вы ведь приехали сюда вместе с женихом? И Вы, наверное, хорошо его знаете… Не расскажите, что он за человек?

Она говорила что-то еще, трещала без умолку, но он ничего не слышал. Мурашки по телу! Это была его первая реакция. Он даже не успел еще осознать, что происходит, а внутренний голос уже шептал: «Вот оно!». И пока он смотрел на нее, не отводя глаз, странное предчувствие охватило его, а в ногах появилась слабость. Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы заговорить с ней, как ни в чем не бывало. Однако очень скоро разговор показал, что девушка – существо весьма необычное. Самокритична, дерзка, смела, прямолинейна, остроумна, жизнерадостна, не дурна собой – и все это в одном человеке. Восторг – вот что он чувствовал рядом с ней! Он не совсем понимал, что говорит, на него набросилась тысяча эмоций, каждая из которых была так сильна, что он метался сбитый их вихрем. Сколько усилий приходилось прилагать, чтобы держать себя в руках.