Мария Чернышова - Нежданная любовь

– Нужно оно мне. Иди и выскажи его моему отцу, – всё ещё немного дуясь, проговорила Мария не желая смотреть на него, а продолжая наблюдать за лошадками.

– А он не обидится? – задумчиво поинтересовался Пашка, взглянув Маше в глаза.

Он прекрасно знал, что хоть старший Вавилов и был приверженцем старых традиций, но считал, что уважение должно быть в душе. Его не стоит выставлять напоказ перед всеми. Иначе это не уважение к человеку, а лишь желание показать себя. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, а затем рассмеялись, поняв смысл их беседы и некоторую комичность ситуации. Это помогло немного уйти от напряженности, витающей в воздухе.

– Помочь? – спросила Мария, подходя вместе с Пашкой к третьей кормушке.

Она не боялась физического труда, да и разве можно считать трудом уход за такими милыми существами.

– Да нет, спасибо, я сам, – отозвался молодой человек, желая оградить ее от работы. Он был счастлив делать все сам, а то, что она просто стояла рядом, было уже счастьем.

– Думаешь, я не справлюсь? – вновь чуть обиженным тоном, проговорила Мария, понимая, что её вежливо отстраняют от интересного дела, не давая принять участие в судьбе своих же лошадок.

– Справишься, но давай ты не будешь лишать меня удовольствия в жизни, – попросил Пашка, неосознанно переходя на «ты» и продолжая делать свою работу с таким видом, словно занимался чем-то необыкновенным. Впрочем, девушке это даже нравилось, она была ничуть не против такого обращения. Ведь об этом всё равно никто не узнает, да и настроение было хорошим. Поэтому она решила не спорить с ним.

– Ладно, так и быть, занимайся сегодня сам. Она протянула руку, что бы погладить небольшую белую лошадку, последнюю, которая стояла в стойле, не замечая, как в это же время Павел поднёс последнюю охапку с сеном. Их руки на мгновение соприкоснулись друг с другом, а взгляды вновь встретились, заставив ее, смутится от чего-то, как и в день первой встречи, семь лет назад.

Простояв так пару минут, Мария всё же первая отвела глаза, и что-то быстро пробормотав о том, что уже поздно и лошадкам пора отдыхать выбежала из конюшни, оставив Павла одного, который всё так же продолжал смотреть ей вслед.

– Эх… – устало вздохнул он, наконец накормив лошадку и подойдя поближе к выходу из конюшни, что бы можно было рассмотреть, как на втором этаже барской усадьбы, загорается малый огонёк, в одной из комнат.– И за что же я вас так люблю, Мария Павловна?

Поскольку виновницы вздохов не было рядом, то ответа на свой немой вопрос он так и не услышал, а может даже если бы она и была рядом, то не желал услышать.

Постояв ещё немного, он отправился в дом, в одну из комнат на первом этаже. Которая была его домом. Конечно, он мог бы вернуться в свой дом, или жить где-то в конюшне, но первое он сам не хотел, слишком много дурных воспоминаний и тоска по родителям душили его, а о втором не хотел слушать ничего Павел Иванович, утверждая, что спать на полу, своему лучшему конюху он попросту не позволит. Вот простынет он, заболеет, и что? Кто за лошадьми ухаживать будет? И мало того что ухаживать будет некому. Так ещё и все остальные следом зарезаться, поэтому спать он обязан или у себя, как это делал Фёдор, или в доме. И никаких других вариантов.

Прошла ночь, наступило утро. То ли ночи уже были слишком холодные, то ли ещё что, но наутро когда заорали петухи, оповещая о начале нового дня, Пашка проснулся с больной головой и н температурой. Евдокия лишь качала головой, принеся ему горячий чай с мёдом. Она искренне жалела этого паренька и относилась к нему как к сыну. О том, что бы взять его в город, не было и речи, хотя именно сегодня они должны были отправляться на закупку новой сбруи некоторым лошадям, а так же некоторых материалов, необходимых в хозяйстве, но и ехать было необходимо. Эту поездку и так уже откладывали несколько раз, надеясь, что успеют потом, но потом всё не наступало. Сейчас Павел Иванович Вавилов стоял у дверей дома, раздумывая над тем, стоит ли брать с собой дочь. С одной стороны Маша не любила подобные поездки, они утомляли её, но с другой стороны и оставлять её здесь, наедине с больным тоже не хотелось.

А ведь она наверняка пойдёт к нему, как только тройка лошадей скроется за воротами.

Даже Евдокия за ней уследить не сможет, да и запретить тоже. Девушка имела вполне самостоятельный и упрямый характер. Немного подумав, он всё же принял решение оставить дочь дома и направился к конюшне. Ни Фёдора, ни его любимой тройки уже не было, зато подходя, он почувствовал неприятный запах дыма. Несмотря на прошедшую войну, стрессы, и многие проблемы сам он никогда не курил и крайне негативно относился к курильщикам, стараясь не допускать этого, по крайней мере, на территории своего именья. В своё время, это даже дало определённые результаты, но видимо всё в жизни не вечно. Вот и сейчас подходя сбоку, он заметил мирно стоящего Яшку, который докуривал обычную самокрутку. Неизвестно где и от кого младший Красин в своё время пристрастился к этой пагубной привычке, но отучить его было просто невозможно. Лет семь-восемь назад он впервые словил паренька за старыми постройками, которые позже пошли под снос и на их месте были выстроены новые. Тогда он выхватил у него тлеющую трубку с неприятным запахом и отправил к отцу. Однако ни просьбы, ни угрозы, ни строгое наказание не могло избавить юношу от этой пагубной привычки. Потом уже сам Фёдор пару раз ловил сына за этим занятием, но всё было бесполезно. Проходила пара месяцев, и он вновь принимался за старое.