Эль Верж - Прыжок к счастью

– Отдых! Вам необходим отдых, Эллина Владимировна. И, пожалуйста, не спорьте, не то я вообще отправлю Вас в отпуск на месяц!

Провести целый месяц без Григория не хотелось, и я согласилась отдохнуть, но от такси отказалась наотрез, сказав, что небольшая прогулка пешком пойдет мне только на пользу.

Оказавшись на улице, я решила немного прогуляться. Недалеко был городской дендрарий, и я направилась в царство растений. Народу в начале рабочего дня было мало, и тишину парка нарушало лишь карканье кем-то потревоженных ворон.

Было начало октября, но погода стояла необыкновенно теплая, особенно для Среднего Урала. Деревья горели золотом и багрянцем, а на дорожках начал образовываться пестрый ковер из опадающих листьев. Я неторопливо прошла по главной аллее дендрария и села на скамейку, притаившуюся под старой, могучей елью. Тишина… Мысли замедляли бег и вскоре почти заснули…

– Не поможешь ли мне красавица? – сказал старческий, скрипучий голос над самым ухом. Я, вздрогнув, открыла глаза: передо мной стояла древняя, высохшая старушонка в черном шерстяном платье, лакированных туфлях и красной шляпке с неимоверно широкими полями, под которыми было трудно различить лицо говорящей. Она вопросительно смотрела на меня, опираясь на отполированную палку с костяным набалдашником.

– Да, конечно, если это в моих силах, – ответила я.

– Вот, голубушка, пришло мне письмецо, а я прочитать его-то и не могу – очки дома забыла, а без них никак не разберу.

– Хорошо. Где письмо? – старушка из крошечной, черной сумочки вынула сложенный вчетверо листок. Я взяла его, развернула и собралась читать, но тут заметила, что старушка все еще стоит.

– Бабушка, да Вы садитесь! Письмо-то длинное, устанете стоять.

– Скамейка, милая, не больно чистая, все платье перепачкаю!

– Ерунда! – сказала я и достала из своей сумки большой белый полиэтиленовый пакет, расстелила его на скамейке и предложила старушке на него сесть. Старушка согласилась. Я начала читать. Письмо было, видимо, написано он племянника старушки, поскольку начиналось оно со слов «Дорогая тетушка…». Далее племянник описывал свое путешествие по Франции и закончил письмо пожеланием тетушке всевозможных благ.

– Спасибо, Эллиночка, спасибо, что помогла! – сказала старушка, убирая письмо обратно в сумку.

– Откуда Вы узнали, как меня зовут? – удивилась я.

– Ох, Эллина, я столько прожила на свете, что мне не трудно отгадать имя человека, даже того, кого впервые вижу! Да и не только имя! Вот ты Эллиночка очень добрая, нежная девочка. Не обижайся, что я тебя называю девочкой, хотя тебе уже тридцать три, но по сравнению со мной ты, в самом деле, маленькая девочка! Так вот, что я там говорила? Ах, да, что ты добрая, отзывчивая, умная и красивая… Я бы могла много рассказать тебе, что было и что будет, но не буду делать этого, поскольку книга интересна лишь тогда, когда ее читаешь сам, а не услышал из уст другого. Я скажу тебе лишь фразу итальянского писателя Боккаччо, который говорил: «Часто случается, что человек считает счастье далеким от себя, а оно неслышными шагами уже пришло к нему. Но не только цитатой я отплачу тебе за твою доброту. В ближайшие три дня исполнится любое твое желание, которое ты произнесешь вслух! Ну, а теперь до свидания! Да, да… Именно до свидания, потому что я чувствую, что мы с тобой еще встретимся… – с этими словами старушка встала со скамейки и медленно пошла по аллее. Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Было грустно. Я думала о том, что эта маленькая старушка, видимо, сходит потихоньку с ума от одиночества. Как же только она узнала мое имя? – подумала я и тут же с досады легонько стукнула себя по лбу. Ну конечно! Я забыла снять бейджик, на котором большими буквами было написано: ЭЛИНА ВЛАДИМИРОВНА. Значит, она его просто прочитала! Все понятно. Бедная старушка, она, наверное, воображает себя какой-нибудь прорицательницей, а может, доброй волшебницей, которая исполняет желания? Если бы она действительно ей была, то, наверное, Григорий оказался бы сейчас рядом со мной. Сердце стало биться чуть быстрее, а вдруг он и в правду появиться? Но шли минуты, а мой любимый не спешил материализоваться из пустоты. «Какая я стала глупая!» – с досадой подумала я. – «Все мечтаю и мечтаю! А вдруг… А если… Само собой ничего не случается! Чтобы что-то получилось нужно что-нибудь да сделать! А ты, кумушка, даже с мужем не отваживаешься развестись!» – разозлилась я на себя. Я поднялась со скамейки и свернула свой полиэтиленовый мешок. Положив его обратно в сумку, я отправилась на трамвайную остановку – у меня испортилось настроение, и гулять мне расхотелось. Трамвай подошел на удивление быстро, и я через пятьдесят минут была дома. Скинув туфли, я, не раздеваясь, повалилась на диван в гостиной и, устроившись поудобней, стала смотреть в окно, на проплывающие в небе облака. Незаметно для себя, я заснула. Проспав часа полтора, я с ужасом вскочила, подумав, что опоздала на работу. Уже около дверей я опомнилась и отправилась в спальню переодеться во что-нибудь более подходящее для дома. Сбросив костюм, и небрежно затолкав его в шкаф, я надела легкий домашний халатик и, почувствовав, что устала, села на мягкий стульчик перед своим туалетным столиком. Подперев голову рукой, я уставилась в зеркало: оттуда на меня хмуро глядела бледная женщина с тенями под глазами и распущенными длинными каштановыми волосами. Глаза, когда-то ярко-зеленые, как у кошки, сейчас потускнели и стали какого-то грязно-болотного цвета. «Эх, хотела бы я быть кошкой!» – сказала я вслух. – «Ходишь себе вся такая гибкая, пушистая! И забот-то – поймать мышь, да погулять с котом!» «Сиди, не сиди, а пора бы уже и пообедать, а то и в правду не смогу работать! – подумала я про себя, встала, потянулась, и тут в ушах снова тоненько зазвенело, в глазах потемнело, и я почувствовала, что падаю. Дальше все поглотила тьма…