К четырнадцати годам Надя стала расцветать той дикой красотой, которая опалена солнцем, вымыта дождём и высушена ветром. Худощавое тело всё ещё напоминало мальчишеское, но теперь на нём определились признаки женственности, хотя ещё и не явные.
Когда она приходила домой, очередной ухажёр мамы похотливо разглядывал девушку и отпускал пошлые шуточки, чем неизменно вводил мать в яростное состояние. Надя стала замечать ненавидящий взгляд Светланы.
Всё чаше она стала Надя загуливаться до поздней ночи с дворовыми пацанами. Не много девушек в четырнадцать лет могут себе это позволить. Поэтому уже к пятнадцати, Надя познала и дворовую любовь.
Домой её не тянуло. С матерью, Надя виделась редко. Каждый разговор превращался в перебранку. Неосознанно, Надя повторяла слова Марины, которые когда-то сестра говорила матери.
Сочетание наивности и дерзости странно уживалось в Наде. Возможно, она была бы только дерзкой, если бы многие поступки её не говорили о глубокой наивности. А возможно осталась бы наивной, если бы обстоятельства не заставили её быть дерзкой. Это была та дерзость, которая кажется, смешной всякому кто видит её проявление. И та наивность, которая кажется странной на фоне отчаянной дерзости. Черты её характера были столь противоположны, что казалось непонятным, как кротость уживается с нарочитой наглостью, а доброта со злобой.
Можно точно сказать, то хорошее, что в ней было – дано природой, а к плохому – принудили обстоятельства.
Двор смаковал каждое событие, происходившее в двадцатой квартире. Темы были настолько разнообразны, что слушателям ни на минуту не приходилось скучать. То Светку побил новый алкаш-любовник, то из окон квартиры неслись такие диалоги, что на прослушивание их можно было, смело продавать билеты как на концерт.
Тётя Люда – конечно же, всегда была первая в очереди на такие спектакли. Она так красноречиво комментировала происходящее, что её слова как истина разносились в совершенно не изменённом виде.
А Татьяна Кирилловна жалела и Светку и Надю. Надю особенно. Она видела,
что девочка несётся под откос с бешеной скоростью, но что тут можно сделать. Понимая, что Надя отдалилась от неё, и нет возврата былым, тихим отношениям. И всё же Татьяна Кирилловна верила, что Надя совсем не такая, какой хочет показаться. Обстоятельства складываются не в её пользу, но сама Надя, ни в чём не виновата.
Нельзя сказать, что Света Цветкова была легкомысленной женщиной – это не так. Ей просто не везло в жизни. В погоне за счастьем она часто забывала о своих дочерях. Получалось так, что на первом месте для неё, стояло устройство личной жизни и попытки достичь душевного равновесия с помощью приходящих и уходящих поклонников. Почему кто-то замужем и счастлив, а она нет. Но так было не всегда. После смерти мужа – жизнь как бы накренилась. И всё что она делала, опускало её всё ниже и ниже. Все попытки вернуться к исходной точке – оказывались тщетны, но это только усиливало её желание не сдаваться и искать, искать. Очертя голову Света бросалась в новые отношения, но всякий раз, обстоятельства вмешивались в поиски любви. Все время что-то мешало, но что, она не могла понять.
В тридцать девять лет Света выглядела вполне неплохо. Сказывалась наследственность. От природы блондинка с тонкими прямыми волосами. Бледная кожа, тонкое тело, не высокий рост. Лицо её было вполне симпатичным. Серо-зеленые глаза, аккуратный, прямой нос, кукольные губы всё это создавало детский образ для взрослой женщины. Короткие до неприличия юбки и обтягивающие футболочки одетые прямо на голое тело, прямо указывали на отсутствие грани приличия у их хозяйки.
Мужчины слетались к ней как мотыльки на огонек. В поисках настоящей любви Светлана приваживала всех без разбору, и это обстоятельство привлекало к ней массу разного сброда. Часто это были женатые мужчины решившие развлечься на стороне или чьи-то бывшие, не оправдавшие ожиданий более взыскательных женщин. Света верила в обещания, и каждый новый её избранник мог пользоваться этим бесконечно. Поначалу контингент был вполне приличный, но с годами уважающие себя мужчины перестали засматриваться на бойкую продавщицу.
Иногда Света вспоминала и о своих детях. Она досадовала на них как на помеху не дающую развернуться по-настоящему. Она считала, что все её попытки создать отношения разбивались вдребезги лишь от того, что двое детей путались под ногами.
Читать дальше