Виктория Чуйкова - А все так просто начиналось..! ВеЛюр

– Вот маленьким, его никак не назовешь! – неожиданно кусая ее за плечо, прошептала Ев.

– Меняешь вкусы? – Ан опять подала голос с берега. Она всегда пыталась поддеть подругу за увлечение книгами и тщательный отбор друзей, да и просто окружающих людей. Не злобно, а так, исподтишка, вставит колкость и замолчит, словно боясь задеть по-крупному и потерять ее.

– У девушки должен быть выбор! – ответила ей Вел, и, повернувшись к сестре, спросила: – А что мы по-настоящему будем загадывать?

– Давай любви – большой и вечной?!

– Большой и вечной? А давай!

Взявшись за руки, произнеся вслух желание, одновременно нырнули и проплыв еще немного в лунной дорожке, вернулись к берегу.

– Ан! Иди к нам, вода просто парная.

– Да нет. Спасибо! Это лето прохладное, не хочу болеть… – бурчала подруга.

– Ты просто трусиха! – поддразнивала ее Вел. – Жарче лета не было целый век!

– А тебе, откуда знать. – тихо проговорила Ан, от нечего делать, разгребая ногой песок. Девушки не услышали, или сделали вид, продолжая свое занятие:

– Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный! – Ев, веселясь, вспомнила присказку, и вот они уже вдвоем причитали заклинание, перемешивая смехом, все громче и громче.

– Вот дурынды! Это у зеркала со свечой произносят. – крикнула им Ан.

– Интересно, чем это тебе не зеркало и свеча? – уже назло подруге, вторили: «суженый – ряженый, суженый – ряженый»…

Белые блики на воде колыхались и кружились в такт движений. Ев любовалась их игрой и меняющимся, сияющим рисунком, как вдруг, в морской черноте, проступил лик мужчины, чистый и добрый. Он отвернулся, но будто вспомнив нечто, вернул ей свой яркий взгляд. Ев вздрогнула. Его прекрасное лицо исказил ужас, а по мраморной коже потекли струйки крови.

Ев испуганно отогнала видение, ударив рукой по воде:

– Привидится же такое… – подумала она и, умыв лицо, подплыла к сестре.

– Сегодня Ивана Купала! – голос Вел, был спокоен, как у учительницы первоклассников, поясняющей трудное задание: – Сами древние боги велели искупаться в ночи. Иди, получи у природы свою часть красоты и вечной молодости. Смой с себя весь негатив, набравшийся за год. Скажи природе: «Здравствуй!» и она откроет тебе свои красоты.

– Мне моей хватит! – ответила Ан с берега, и немного помолчав, продолжила: – Вообще-то на Ивана, через костер прыгали и венки плели.

– Венок, допустим, мы тебе сплести еще успеем. А вот над костром попрыгали бы, но после купания. – смеялись сестры.

– Девочки! Выходите уже, пляж совсем пустой. Поздно, холодно. Вы уже синие.

Девушки действительно отдавали синевой, а брызги воды, которые они поднимали, были бриллиантовыми.

– Синие? Как брюлики? – спросила Вел.

– Нет, как сосульки! А вы не думаете, что сегодняшней ночью вся нечисть идет купаться?

– Что?

– Разные, там, змейки…

– Ой! Смотри, Ан, возле тебя кто-то ползет. Осторожно!

– Где? – начала «танцевать» на месте девушка, оглядываться по сторонам, и истерически вопить.

– Нигде! – пока подруга прыгала и наигранно кричала, вертя головой во все стороны, Вел, незаметно, подбежала, взяла ее за плечи, реально напугав девушку.

– Я же говорю, Ан – ты трусиха! – продолжая плескаться, крикнула Ев. – А змейки спят, спят, спят!

– Зато в воде еще разные чудища плавают: – не унималась Ан, злясь на них и стараясь взять себя в руки, успокоиться.

– Сама ты – чудище! – ответила Ев и запела, вспомнив старую песенку:

«Эй! Моряк! Ты слишком долго плавал,

Я тебя успела позабыть.

Мне теперь другой по нраву дьявол,

Его хочу любить!»…

– А полотенце-то, мы забыли! – крикнула ей сестра.

– Выхожу! Бррр, холодно! Бежим!

«…Туман настигал ее, становясь все плотнее и колючей. Она бежала и бежала, не видя вокруг себя ничего, кроме этого сбитого сгустка, все глубже запутываясь в нем, теряясь в направлениях. Страх начинал подбираться к горлу, сдавливая его настолько, что она, не только не могла позвать на помощь, но уже и дышать. Нежданно, сильная рука схватила ее за запястье, и вытянула на безлюдную площадь, старого, почти разрушенного города. Его бледное лицо тронула добрая улыбка:

– Все хорошо, солнышко, все хорошо! – почти шепотом произнес он, обдавая щеку теплом, а жар руки его успокаивал. Захотелось прижаться, согреться. А он уже удалялся, унося с собой жаждущую ее мглу»…

Вел вскочила, тяжело дыша: – Сон, всего лишь глупый сон!

Ольга обожала велюр в любом виде – драп или фетр, покрытый густым мягким ворсом, но больше всего – мягкую кожу, выделанную под бархат, обнимающую, защищающую, согревающую. Что же тут поделать, такими были ее, аристократические, замашки молодости!