Юлия Макарова: Акации цветут

Дима буквально на несколько секунд словно провалился в прошлое. Бог ты мой, как же хорошо-то было! А ведь если бы не мальчик, то так и пробегал бы да проезжал он мимо и вряд ли нашел время полюбоваться на золотые душистые россыпи…

Тут в Димином кармане очнулся телефон и запел голосом Мирей Матье «Подмосковные вечера». Маman.

– Привет, мам.

– Привет, сын. Заедешь сегодня?

– Очень нужно? – поинтересовался Дима, втайне лелея мечту на отрицательный ответ. У матери он был буквально позавчера, соскучиться им друг по другу было еще рано.

– Хороший вопрос, – похвалила maman, но не обиделась. – Можешь, конечно, и не приезжать. Только придется мне творожную запеканку соседской собаке отдать.

Ничего себе! И это говорит maman, его maman, которая знает, как любит сие блюдо ее великовозрастный сын! Даже нет, Дима материну запеканку не просто любил, он ее обожал! Потому что именно его maman умела ее готовить так, что не любить ее, то бишь, запеканку, было просто невозможно. Это одно из немногих блюд, которые его матушка творила так, что можно было язык проглотить. Это была не просто запеканка, это был кулинарный шедевр. Он не знал, что она в нее клала еще кроме творога, но это было нечто! «Когда-нибудь ты, наконец, познакомишь меня со своей девушкой, и я открою ей некоторые свои маленькие секреты».

– Мам, это провокация! – Возмутился Дима и шумно лизнул подтекающее мороженое.

– Что это? – тут же навострила уши maman. – Что ты там делаешь? Я тебе не помешала?

– Нет, не помешала. – Дима покосился на мальчугана, и перешел на французский. – Я ем мороженое в компании одного симпатичного паренька.

– Ты начал увлекаться мальчиками?! – Ахнула трубка.

– Елизавета Константиновна! – С укором произнес сын, чуть не подавившись мороженым.

– А что? Ты же сам сказал.

– Я не то имел в виду.

– Не знаю, что ты имел в виду, но надеюсь, что запеканка тебя дождется. Все, извини, ко мне пришли.

Maman отключилась. Дима только покачал головой и убрал телефон в карман.

– Вы, что, не русский? – Паренек поднял глаза на Диму.

– Почему не русский? – Не сразу понял тот. – А-а… Это я по-французски говорил. У меня мама преподает этот язык. Вот и я научился.

– А-а… – Понимающе произнес мальчик и глянул на Жукова с явным уважением.

В кармане Димы снова ожил телефон. Звонили по работе. Дима отозвался, послушал трубку, потом прикрыл ее рукой.

– Ты извини, парень, мне надо идти. А мороженое доедай, не спеши.

И Дима пошагал к машине.

* * *

В гостях у maman была девушка. И сидела здесь уже явно давно, потому как Дима явился к матери только через пару часов после звонка. Впрочем, это если предположить, что именно она пришла к Елизавете Константиновне во время ее разговора с сыном.

Дима на эту тему заморачиваться не стал. Поздоровался, глянул мельком. «Симпатичная» – отметил без особого энтузиазма. Неужели maman опустилась до того, чтобы начать сватать сына прямо на дому?

Девица сидела в комнате на диване. На коленях – раскрытая книга. Рядом (тоже раскрытая) общая тетрадь. В руке – (совершенно безо всякого намека на маникюр!) ручка. На вид девице лет двадцать, может чуть больше. Все-таки, наверное, это студентка. Дима перевел дух. Сватовство отменяется. Мaman, по-крайней мере, не должна додуматься до того, чтобы выбрать себе в снохи почти ребенка. Хотя… Студенты, причем не важно какого пола, в ее квартире появлялись крайне редко. Его мудрая мать умела зарабатывать деньги, но старалась не смешивать быт и работу. Неужели все-таки невеста?

Дима протопал на кухню, схватил кусок запеканки и тут же получил по рукам.

– Когда ты научишься мыть руки? Что ты как маленький?

Сунув вожделенный кусок в рот, сын развернулся к раковине.

– Кстати, какой мальчик был там с тобой? Я что-то не поняла…

Дима и сам не понял, что именно толкнуло его сегодня к мальчишке, и потому не стал объяснять матери подробностей, отделался какими-то общими словами.

Мысли maman были заняты чем-то другим, она не стала дальше развивать тему. Сыну был вручен только что вскипевший чайник и отдан приказ о сервировке стола в комнате. Дима насторожился. Чай можно было попить и на кухне, но у матери имелся маленький бзик – если в доме были чужие люди, тогда даже простое чаепитие происходило в передней комнате. Это не очень понравилось Диме. Во-первых, сие означало, что девица не уберется от них еще некоторое время. А, во-вторых, это грозило вырасти в нечто большее, чем просто занятия на дому. По-крайней мере, maman не просто так расщедрилась на прием.