Юлия Макарова - За гранью - три чужих желания

НАЧАЛО

Сейчас я вспоминаю об этом почти с юмором. Он, слава Богу, наконец-то ко мне вернулся. А вот два года назад… Впрочем, обо всем по порядку.

Это началось еще раньше – уже целых три года прошло с того момента, когда я услышала от своей подруги страшнейшие слова. Нам обеим было чуть за сорок, но именно тогда я всем нутром ощутила, что на самом деле мы еще совсем молоды. Ну, просто совсем! Несмотря на то, что у нас с ней взрослые дети, а у меня еще и заметно поседевший и полысевший муж (Алла развелась со своим благоверным почти сразу после рождения Антона) – нам не настолько много лет, чтобы подводить итоговую черту. Но жизнь сама взяла и подвела эту проклятую черту для моей подруги.

Узнав о ее страшном диагнозе, мы обе пережили дикий шок. И никак не смогли с ним смириться. Как мы не старались успокаивать друг друга, как не приободряли и не улыбались друг дружке, но все рухнуло для нас в один миг. Надежды на выздоровление не было. Что пережили мы с нею – не описать никакими словами. Это состояние может понять только тот, кто на своей собственной шкуре испытал то же самое. Пусть простит меня читатель за столь грубое слово «шкура», но, по крайней мере, моя кожа за это время точно превратилась в шкуру, огрубела, так же как и сердце мое закаменело. Иначе я бы просто всего этого не выдержала. А нужно было выдержать. Потому что страшно было нам обеим. Но я просто не имела права отступить и бросить подругу.

ЭТО БЫЛ АД. Моей ни в чем не повинной Аллочке пришлось пройти через жуткую боль. И самым кошмарным во всем было то, что конец был однозначно страшен. Он приближался с каждым днем. Одна мучилась, доживая, другая – сходила с ума от жалости и собственного бессилия.

Мой и Аллочкин сыновья жили очень далеко от нас. Я не осуждаю Антона за то, что он не бросил все и не был с матерью в это время. Не мне его судить. Ему с этим жить. Приезжать – приезжал. Но, как и большинство мужиков, (я не говорю – всех, знаю, что есть еще такие, что принимают на себя столь тяжкий груз и до последнего достойно ухаживают за близкими, но таковых немного), Антон при виде слабеющей матери просто терялся.

И тогда я, переругавшись со своим мужем, просто перебралась к Аллочке. Когда стало совсем плохо, да и по словам врачей оставалось совсем недолго, я взяла отпуск и проводила рядом с подругой все дни и ночи напролет. И передумала за это время целый вагон всяких мыслей. А самой главной из них была одна – жизнь коротка. Этот пунктик родился в моем мозгу и поселился там, наверное, навечно.

И однажды, словно вторя моим думам, Аллочка подтолкнула меня на то, чему я посвящу свой дальнейший рассказ. Сначала она попросила, чтобы я взяла ручку и лист бумаги. И слабеющим голосом велела:

– А теперь пиши. – Я приготовилась выслушать ее наказы. – Ставь цифру «один».

Я поставила.

– Пиши. Полетать на самолете.

Я с трудом сдержала лицо. Это, наверное, начинается бред. Хотя пока что Алла была в разуме, но как-то раз врач уже спрашивала меня – адекватна ли больная. Значит, начинается. Я вздохнула. Ну что ж…

– Ставь цифру «два». – Подруга говорила медленно. Я послушно выполняла ее приказание. – Пиши. Поплавать в море.

Я написала.

– «Три». Переспать с чужим мужиком. – Подруга подумала и добавила вполне серьезно. – Слово «мужик» напиши с большой буквы.

Я выронила ручку.

Она закатилась под кровать. Когда, не проронив ни слова, я полезла за ней, над моей спиной раздался хриплый смешок.

– Думаешь, я совсем спятила?

Ручка была недалеко, но я взяла тайм аут, и, сидя на коленках и немного протиснувшись под кровать, делала вид, что пытаюсь ее достать. Ну что мне ответить Аллочке?

– Пиши-пиши. – Продолжила настаивать подруга, когда я снова явилась из своего укрытия. – Я еще не совсем чокнулась. Сейчас все объясню.

Пришлось записать.

– Так вот, Ленок… – Алла всегда звала меня так. Все эти четверть века, что мы с ней знакомы, с того самого дня, когда оказались на соседних койках в роддоме. Только она родила своего Антона на день раньше, чем я Сашку. Как-то, приняв «на грудь» нашего с ней любимого «Муската», я спросила – почему именно «Ленок», а не Лена или пусть даже Ленка?

– А ты себя в зеркало видела?

– Видела. И что?

– Волосы твои – они же – как лен. Сколько уже тебя знаю – а ты ни разу не красилась.

– А мне мой цвет и так нравится.

– Мне тоже нравится. Вот потому и «Ленок»…

– Прочитай-ка мне – чего ты там написала.

Я послушно прочитала. Аллочка удовлетворенно кивнула и прикрыла глаза. Собравшись с силами, она продолжила: