Наталия Миронина: Муж для дочери Карабаса

– Я тоже жениться не хочу. Понимаешь, я ведь столько учился! Отличник, в аспирантуру зовут. Но, думаю, что надо пойти деньги зарабатывать. Родители не молодые. Жизнь совсем не та, к который они привыкли. Грустно на них смотреть.

– Ты – молодец, – после паузы ответила Ольга, – редко, когда кто-то так о родителях скажет. Да, сейчас надо выбирать. Мне тоже хотелось просто в институт ходить. Но потом поняла, что надо быть самостоятельной. Папа у меня ведь диктатор.

– Брось! Константин Алексеевич энергичный, заводной, но чтобы диктатор?!

– Поверь мне. Я когда на первом курсе денег у него попросила, так потом в узел завязала себя, чтобы отдать.

– И что?

– Ну, теперь он мне только советовать может. Но не командовать.

– А раньше?

– Ох, не спрашивай.

Они обошли огромный участок, дошли до калитки, как раздался голос Вассы Федоровны:

– К столу! Быстрее, все остынет!

Леонид и Ольга поспешили на ее зов.

Дорогу домой Леонид выбрал длинную – очень много было впечатлений и о многом надо было подумать. Дома соскучившиеся родители вряд ли бы его оставили наедине с мыслями. Он выехал на шоссе и включил тихую музыку. Как это ни странно, самое сильное впечатление на него произвела не Ольга, а ее отец. Долгий эмоциональный разговор в кабинете, множество деталей и подробностей, в которые Мезенцев заставил сразу же вникнуть, множество громких имен – все сейчас сложилось в большой витраж с тысячью деталей. Леонид попытался систематизировать информацию, но у него ничего не получилось, видимо, слишком много отвлекало его внимание. К тому же Мезенцев утомил его напором, эмоциями, нетерпением и какой-то оголтелой решимостью. Впрочем, судя по всему, за этим не стояла любовь к деньгам. Леонид это понял сразу. За этим стоял своеобразный вкус к жизни. Леонид чувствовал кожей тот драйв, который исходил от Мезенцева. «Странно, – подумал он, – с моим отцом они ровесники. Но какая разница в темпераменте, в поведении. Даже если это касается утилизации мусора. Сколько азарта в Мезенцеве! И сколько тихой усталости в отце. Словно он не может сопротивляться рутине, словно рамки, добровольно поставленные когда-то, превратились в оковы. Моего отца ничто так не заводит, не греет, не раздражает. Я никогда не видел в нем этого нетерпения. Может, я был невнимателен? Вряд ли. Мы жили бок о бок. В чем же дело? Почему между ними такая разница? Дело ли в характерах? И правильно ли жили родители, довольствуясь малым. Но что это – «малое»? Работа, которая выполнялась ответственно, заботы о семье? И то, что обычно называют «духовной жизнью». Хотя образование, искусство, музыку, книги – все, чем увлекается человек, малым не назовешь. Может, дело в амбициях? Может, дело в том, что все, чем они жили, было предоставлено им готовым. Книги были написаны, музыку сочинили, философию придумали. Они просто пользовались этим, совершенствовались, но сами создавали ровно столько, чтобы просто поддержать собственную жизнь. Минимум, который со временем превратился в ничто. Потому что наступил возраст, когда возможности превращаются в пыль. Уходит ощущение созидательного будущего. Позади только бесконечные, наполненные одинаковыми делами, маленькими целями, будни. Рядом то, что чем ты привык пользоваться – музыка, книги, но оно чужое. Нет, они определенно лишили себя чего-то. Но чего? Как же в этом разобраться?»

…В конце июня Леонид защитил диплом. Защита была успешной, с большим количеством хвалебных откликов. Его наперебой звали в аспирантуру. Репутация Леонида всегда была отличной, но после той самой партии в теннис с Мезенцевым он приобрел славу перспективного делового человека. С легкой руки декана, который только лишь поделился осторожными намеками, к Леониду стали относиться как к протеже Мезенцева.

– Я, конечно, только за то, чтобы вы остались в аспирантуре. Вас ждет блестящее будущее. Голова у вас – дай бог каждому. Вы умеете работать. У вас есть поддержка, – говорил ему все тот же декан, – и, простите, ваша внешность…

– Что моя внешность? – улыбнулся Леонид.

– Может, я очень наивен, но для деловых отношений и политики внешность всегда имела значение. Из той же истории это известно.

– Если обратимся к персоналиям, такие люди кончали плохо. Или были временщиками.

– Все зависит от исторического контекста. А он у нас сейчас благоприятный, – улыбнулся декан.

На следующий день после защиты позвонил Мезенцев.

– Леня, поздравляю и приглашаю к нам. Васса Федоровна сказала, что без тебя меня домой не пустит. Да и Ольга намекала. Она тебе сюрприз приготовила.