Алексей Еремин: Микстура. Сборник рассказов

Спальня наполнилась шумом, мне казалось это шумит кровь, пульсирует боль, но сказали: – В лужу не ступи, чтоб не следить. Заноси, заноси скоренько, ствол ложь в левую, он левша.

Я не видела его, но чувствовала, знала, что муж уже мёртв. Сашенька мой, мой милый Сашенька!

Господи, О, Господи, Боже, какие же они дураки! Ведь я ничего не связала, ничего не поняла, а Сашенька, он и не мог понять, я не говорила ему про игрушки. Боже мой, наша смерть из-за их страха и их глупости.

Нет. Смерть из-за моей вины, моего предательства мужа, детей, родителей. Какая боль снова. Может они меня? Но нет, муж застал с любовником, ни одного лишнего следа. Как же я не понимала, как много мы сумели сделать, каким прочным и красивым был наш мир, а я жила и принимала его как что-то обыденное.

Они создают вечный двигатель богатства, его шестерни, цепляющиеся одна за другую, скрыты, но каждая двигает следующую, та следующую, и так дальше, дальше.

Создавать потребности, а после зарабатывать, удовлетворяя. С детства приучить покупателей к своим продуктам, которые останутся с ними до смерти. Сколько их, средства гигиены, косметика, фармацевтика, продукты, спортивные товары, сотни, тысячи, десятки тысяч? Мой папочка мудро выбрал дочери безопасную, интересную профессию, но не мог.

Дети, мальчики мои. Остался быть хоть Сашенька, но я убила их отца. Пустила зло в дом. Неуловимые ментальные добавки, как в кошачий корм, чтоб население привыкало навсегда. В чём разница? Перенесли с животных на животного человека.

Больно.

Папочка, мама, сестра, они не оставят моих мальчиков. Наших с Сашей мальчиков.

Как умно.

Оставить сиротами.

Как жестоко.

Во сне перевоплощается жизнь. Во сне события обыденной жизни принимают причудливый облик. И этот загадочный облик, и сам запутанный сюжет сна, есть информация о сущности каждого из нас. Сущности чувств и мировосприятия, что скрываются в тени рассудка.

Вступление

Сновидец. Семейный мужчина средних лет и среднего роста. Служащий среднего звена, средней по размерам компании. Любящий отец единственной дочери. Хороший водитель среднего по цене, но подорожавшего с трудом и потому любимого автомобиля. Со средней школы счастливый друг. Осторожный обладатель незамужней любовницы. Любимое чтение газеты и исторические романы. Любимое зрелище спорт.

Он разделся, покрыв одеждой спинку стула, лёг в кровать, пожелал жене в потолок «спокойной ночи», повернулся к ней спиной, и, усталый, заснул:

«Будильник звенел долго, было видно, как внутри него стальной язычок бьётся о блестящие стенки разбухших гланд. Наконец на вскрике он захрипел, покачнулся, спрыгнул со стола, покатился по солнечному окну на вишнёвом паркете, воткнулся в узкую дверную щель, звякнул, дверь приоткрылась, и скрылся. Я вскочил. Белое одеяло подлетело кверху, повисло на рожке люстры паранджой. Я отпихнул занавес и прошёл босыми ногами по паркету, прохладному в тени и тёплому в окне. Собрав быстро каменные ступени выскочил на улицу.

Будильник резал встречную толпу, что расступалась, словно раскрывались кулисы. В конце человеческих шпалер стояла фигура, которая с дрожью, высушивая дыхание, вырастала в моих глазах. Будильник ударился в рытвину в асфальте, звякнул, полетел, блеснув на солнце стальной спиной, и упал в руку Генерального Директора. Не успел! И не сделал домашнее задание! От разрывающегося в крике и дрожи часового механизма взгляд Генерального Директора стал медленно взбираться по моему телу.

Я продавил телом человеческую стену, что подалась, как дряхлая каменная кладка. Из толпы, обернувшийся мне в след, нырнул в подъезд.

В подъезде, сидя на холодной ступени лестницы, освещённой электрическим светом, отдышался. Взгляд опустился от двери вниз, я увидел, что совершенно гол. Голый в городе, где меня уже ищут. Дома наверняка засада. Жену вскоре возьмут под контроль. Дочь они не тронут. К Степану!

Приняв усталый и независимый вид, я вышел на улицу. Толпа ожила и двигалась, не замечая меня. В квадратном дворе затопленном тенью одинокий мужчина с ростом карлика выгуливал на золотой цепочке синюю собаку. Собака была огромная, мужчина только на голову выше; всадником оседлал бы спину. Карлик повернул голову, я узнал Степана, бывшего профессионального баскетболиста, теперь спортивного агента. Он покачал мне несколько раз головой и скосил глаза на подъезд. В груди оборвалось. Я благодарно моргнул и ускорил шаг. Вдруг двери подъездов со стуком о кирпичную стену стали распахиваться одна за другой, словно стреляли, одиночными и очередями. Во двор выбегали солдаты лейб-гвардии гренадерского полка в парадной чёрной форме с золотыми пуговицами в два ряда, расходившихся к плечам, с киверами, подхватив наперевес мосинские винтовки образца 1891 года с четырёхгранными штыками. Я кинулся бежать и сразу почувствовал, как больно ударяются обнажённые ступни о твёрдый асфальт. Выскочив на улицу, обернул на себя взгляды прохожих. Женщины из бухгалтерии, весь отдел продаж, мои клиенты, дочь видели меня голым. Мой шеф смотрел на меня, злорадно улыбаясь.