Марина Трефилова - Драконье проклятье

– Ну да. Он получил очень серьезное ранение во время войны в проливе. Долго был между жизнью и смертью, а теперь восстанавливается здесь. Вы же знаете, целебное озеро и не такие шрамы лечило. Это они уже немного зажили.

– Какой ужас! – мама прикрыла веки и судорожно обмахнулась веером. – А он не опасен? Что вы о нем можете рассказать? Вы же понимаете – это не праздный интерес, Маоли чутко реагирует на чужаков.

О, нет, еще и мной прикрыла свое нездоровое любопытство. Как мило: когда ей нужно, я «чутко реагирую на чужаков», а как меня замуж не выдавать, так это у меня от неопытности аура тает.

Доктор тем временем, замялся и опустил взгляд.

– По правде сказать, я мало о нем знаю. Почти ничего. Знаю, что он из высшей аристократии, а в остальном… мне обещали посодействовать в вопросе о запрете на вырубку леса на горе Озерной, если я не буду задавать лишних вопросов.

Мама задохнулась от возмущения.

– Но… но… Доктор Раоний, как вы могли? Я могу понять ваше желание сохранить лес близ озера, но как вы могли поселить его рядом с нами? А если вы подвергаете нас опасности? А если он беглый преступник? Если он вовсе не аристократ, а какой-нибудь наемный убийца? В конце концов, такие увечья можно получить не только на войне.

– Одетта, он сам выбирал апартаменты и остановился на номере по соседству с вами. Поселиться в другом месте отказался категорически. Я предлагал ему даже гостевые покои старого замка. Я понимаю ваши опасения, но он показал себя тихим постояльцем и примерным пациентом. Он нелюдим, угрюм и неразговорчив, но не агрессивен. Он здесь уже две недели и его почти не видно. Принимает пищу в комнате и на людях старается не показываться. Я уверяю, вам нечего опасаться.

Графиня недовольно хмыкнула и демонстративно отвернулась от доктора.

– Вот такие тихие и незаметные люди обычно и оказываются самыми опасными маньяками и убийцами. Мы переедем в другие апартаменты. В каком коттедже свободно?

Доктор изобразил великую скорбь и развел руки.

– Увы. Свободных нет. Середина сезона и последствия войны – заняты даже мансарды. Вы ведь заметили как у нас многолюдно? Но, если вы согласитесь, я мог бы предложить вам свои комнаты…

– Что!? – графиня с трудом подавила возмущение.

Вообще, что-то ее безукоризненные манеры стали давать трещину… не держит эмоции, краснеет.

– Это неподобающее предложение. Но хорошо, мы останемся в своих, но я требую телохранителя.

– Но, Одетта, как это будет выглядеть? Вы ведь нанесете этим оскорбление господину Армарту.

Повисла напряженная пауза. Не найдя, чем возразить, или просто лишившись слов от возмущения, маменька оскорбленно вздернула подбородок и гордо удалилась. Даже забыла, что мы сюда шли за тем, чтобы убедиться, что я не умираю.

– Простите, доктор, я не знаю, что на нее нашло. Вы не проводите нас в столовую? – пришлось соблюдать приличия вместо мамы. Все-таки, доктор и так сделал все, что мог.

Барон проводил нас до столовой, но за ужином не присоединился. Мама была молчалива и задумчива, даже мне замечаний не делала, а я…

Я весь ужин чувствовала на себе пристальный взгляд. Очень долго не могла найти его источник, пока, в конце трапезы не освободились несколько столиков, и в самом дальнем углу зала, под тенью карликового деревца не заметила сутулую фигуру и яркие синие глаза.

Через неделю после первого появления Соседа в столовой, в теплый пятничный вечер, ужин накрыли на открытой террасе в саду. После трапезы никто не хотел расходиться, и баронесса Ривольская, наша с маменькой старая знакомая, предложила мне провести какую-нибудь игру.

В последние два года маменька учила меня быть душой компании и уметь развлечь гостей. По моему мнению этому научить невозможно, ты либо душа, либо тебя никто в упор не видит, но игры и другие нескучные занятия знать обязаны все. Баронесса наша землячка, с Тевоса, мы несколько лет ездили на воды вместе, и в этом году она тоже приехала позже. Она знала, что мама готовит меня стать самой радушной хозяйкой в мире, которая будет собирать в своих салонах самое изысканное общество, и считала своим долгом дать мне возможность практиковаться при каждом удобном случае.

Большинство ее поддержало. Что самое неприятное – большая часть из них были мужчины, которые смотрели на меня, словно примериваясь и оценивая. Пришлось покорно согласиться. Пока я думала, появился господин Армарт. Как обычно, тихо и незаметно, он сел за крайним одиноким столиком, так, что я через несколько столов оказывалась ровно напротив него.