Анте Наудис: Мечты навылет

– Стой, куда ты так бежишь? – спросила она.

– Да тут как-то нехорошо воняет и придурки кругом, – смущенно ответила я.

– Тебя как зовут? Меня так Светка.

– А я Кира.

– Завтра давай со мной садись. Будем держаться друг друга.

– Хорошо. А ты где живешь? В какой части города?

– Ой, я вообще не в городе живу. Мне сейчас на вокзал надо пилить, а потом в деревню еще сорок минут на электричке или на автобусе.

– А что в общаге не живешь?

– Не хочу, там плохо.

– А в деревне с кем живешь? С родителями?

– Нет, их лишили родительских прав за пьянство. Мать лечится в ЛТП, отец не знаю где. С бабкой я сейчас живу. Тоже не сахар, но она добрая, ничего не требует. Все лучше, чем в общаге терпеть издевательства. А ты с кем живешь?

– С родителями и братом. Но брата уже забрали служить.

– Ты из благополучной семьи что ли? Тогда зачем в эту хабзайку пришла учиться??

Я промолчала. Потом мы попрощались и каждая села на свой автобус. На душе у меня стало намного легче. Кажется, у меня появилась подружка. Правда, вид у нее был какой-то странный: одежда ветхая и застиранная, но тут многие выглядели также.

Дома меня ждали с расспросами, но испытывая жуткую обиду, я отвечала отцу и Алевтине односложно, а потом сказала, что мне надо учить уроки. Я вдруг так заскучала по своей школе и классу, так мне вдруг захотелось туда сходить, но там меня никто не ждал. Теперь я стала ученицей ПТУ.

Весь сентябрь я училась в поварском училище выживать. Хабзайка, а именно так все учащиеся называли это ПТУ, была территорией зла и бесчинств. Сразу со второго сентября у нас начались очень загруженные дни. Занятия длились с восьми до трех часов дня. Пока шла только изнурительная теория. Однако не это делало мое существование невыносимым. Практически сразу же я столкнулась с «бабавщиной», которая заключалась в том, что более уверенные в себе девочки из моей группы, а также девочки из старших групп стали устанавливать свои порядки. В ход шли оскорбления, унижения и побои. Странно, но девочкам нужно было самоутверждаться именно таким способом. Первый раз меня поймали в туалете. Я вошла туда на перемене между парами и попала в задымленную комнату с ржавыми унитазами, стоявшими в один сплошной ряд без перегородок. У окна стояло пять размалеванных девиц, каждая из них смолила сигарету.

– О, глядите, какая пацанка вошла, – сказала самая ярко накрашенная.

Девицы перестали вести свои разговоры и уставились на меня, а затем стали критиковать самыми последними словами мой внешний вид. Я попятилась назад, но две из них проворно подскочили ко мне, схватили за грудки и с силой впечатали в холодный кафельный угол.

– Куда намылилась? Сейчас мы тебе объясним, как себя вести со старшими, – зашипели они.

Меня стали таскать за волосы и хватать за воротник спортивной куртки. Я стала отчаянно сопротивляться и, выбрав момент, сильно пнула ногой в живот одну из своих мучительниц. Она не устояла и упала прямо к ногам своих подружек, которые никак не могли накуриться. Всё произошедшее привело их к растерянности, а я, освободившаяся от цепких рук, вылетела из туалета и побежала прочь. Меня обуял дикий ужас, что сейчас меня догонят и убьют прямо на месте.

Я влетела в свой класс, плюхнулась рядом со Светкой, и перевела дух. Прозвенел звонок, но преподавательница пока не пришла в класс, поэтому Светка поинтересовалась, откуда я прибежала такая вся растрепанная и красная. Я сбивчиво рассказала ей о случившемся. Светка покачала головой, предложила ходить в туалет только вместе и предупредила о том, что меня обязательно заловят и отомстят. В душе поселился страх. Поначалу я думала, что мне надо опасаться мальчиков, но оказалось, что девочки не менее опасны.

Расплаты не пришлось долго ждать. В обеденный перерыв мы со Светкой поспешили в столовую Мясокомбината, но не дошли, потому как нас перехватила стая тех самых девиц, с которыми у меня два часа назад была стычка в туалете. Они взяли нас в кольцо, вытеснили в тополиную аллею и пинками свалили в пыльную осеннюю листву. В результате этой драки мне разбили губу, а Светке поставили фонарь под глаз. Напоследок, девицы пообещали бить нас смертным боем, если мы попадемся им на пути, а если мы надумаем кому пожаловаться, то нас попросту изнасилуют их дружки.

Пока все обедали, мы, тихо плача от обиды, боли и унижений, отмывались в туалете училища. Всё это удручало и даже пугало. Учебный год только начался, а у нас уже объявились беспощадные враги. Дома пришлось рассказать отцу о происшествии, он возмутился, пообещал, что обязательно сходит в училище, но я стала умолять его не делать этого. В голове засели слова об изнасиловании. Тогда отец сказал мне не давать себя в обиду. Я пообещала.