Мушфиг Хан - Медовый месяц одиночества. Любовно-психологический роман

Сегодня, когда мы были в библиотеке, я впервые попросила Неля рассказать мне о маме. Он никогда не говорил о своей молодой маме Стелле, которая погибла в автокатастрофе. Ей было тогда всего лишь 32 года.

Я чувствовала, как ему тяжело вспоминать те события, которые оставили глубокий след в его подростковом сознании. Он боготворил маму в своём воображении и всячески пытался её оберегать ото всех. Нель всегда скрывал свою бескрайнюю любовь к самому родному человеку на свете. Всё же мне очень хотелось узнать подробности о Стелле. Я была уверена, что его грусть и тоска, замкнутость последних дней связана с воспоминаниями о маме. Больше не с чем было связать происходящие события.

Наступила такая минута, когда мы сидели рядом друг с другом в библиотеке, но оба, погрузившись в глубокие размышления, не хотели нарушать царившую тишину. Это молчание возникло после моей просьбы рассказать о маме. Спустя некоторое время Нель решил начать свой рассказ. Казалось, что рассказывает он не о Стелле, а о страшном сне, когда-то услышанном от отца. Затаив дыхание, я внимательно стала слушать самого любимого человека на свете…

Не помню точно, какое было тогда время года – весна или осень. Погода стояла тёплая и спокойная. Очень хорошо помню ту женщину. Мы сидели напротив друг друга на веранде старого домика, после чего она решила отвернуться. Я смог разглядеть коротко постриженные чёрные волосы, кофточку на пуговичках, прикрывающую локти и совсем тонкую талию. Я не мог разглядеть её пальцы, которые она держала между коленями и нервно теребила юбку.

– Тебе холодно? – тихим голосом спросил я.

Женщина молча, одним движением головы, что нет. Она не показывала желания заговорить со мной, а только тихо вытирала слёзы, стекавшие по щеке. Видимо, поэтому не могла произнести и словечка.

С высокой веранды видно было, как во дворе бегают и резвятся дети. Их задорный смех заполнил весь двор. А мы сидели, как будто зрители в кинотеатре, и смотрели новый фильм.

– Холодно? – спросил я себя. Никто не услышал. Я осмотрелся вокруг. Царило такое безмолвие, что даже лист не шевелился на дереве. Небо было настолько ясным, что можно было чётко сосчитать все звёзды. Яркая луна освещала всё небо белым светом. Конечно, на дворе было не совсем тепло, но женщина по-прежнему что-то уж сильно тряслась.

– Вы замужем? – спросил я.

– Расстались, – мигом ответила она, как будто ждала этого вопроса. И повернувшись ко мне, с надеждой посмотрела мне в глаза. Теперь я мог, наконец, разглядеть её руки, ладони, пальцы. Что я хотел найти? Кольцо? Какая уже разница? Может спросить всё. Что мне интересно?

– Почему вы расстались?

Я решил подойти к ней поближе – вопросом и руками, которые стали притягивать её ко мне. Женщина не возразила. Она прижалась ко мне что было мочи.

Мой вопрос повис в воздухе и всё ещё не получил ответа. Женщина стала немного оттаивать и, казалось, готовится что-то сказать:

– Он знал шестнадцать языков.

Произнеся несколько слов, женщина обняла меня всей силой. Я тоже заключил её в свои объятия. Она вновь отвернулась, и тогда я заметил, что верхняя пуговичка её чёрной кофточки не застёгнута. Меня всегда сводили с ума такие кофточки женщин. Может даже это не кофточка, а рубашка или блузка. Осторожно стал расстёгивать две оставшиеся пуговицы.

Луна на небе светила также ярко, но сменила немного своё место и опустилась ближе к макушкам высоких деревьев. На веранде наступила тишина. Только можно было увидеть силуэт мужчины, который, скрестив руки на груди, пристально смотрел в нашу сторону. Мы боялись повернуться и взглянуть на него. Леденящий взгляд был страшным, а большая тень, доходившая до нас, веяла холодным ветерком. Мужчина смотрел на нас с огромной ненавистью.

– Шестнадцать языков?

Не знаю, почему переспросил – то ли от страха, то ли решил подшутить и разрядить обстановку. В воздухе витали игривые нотки, а точнее в наших объятиях. В глубине души мы засмеялись, но это длилось недолго.

Женщина не поворачивалась ко мне лицом. Но я мог разглядеть обе её руки, одной из которых она придержала мою крепкую руку, аккуратно пытавшуюся погладить её белую грудь, хорошо видневшуюся после расстёгивания третьей пуговицы на кофточке. Наклонившись над нею, я прикоснулся своими тёплыми губами к её мягкой и шелковистой коже. Мне казалось, что мой поцелуй поможет ей. Но я ошибся. Она отдёрнулась и застонала, как будто насыпали соль на рану. Этот миг резко вернул меня в действительность.