Татьяна Хмельницкая - Мотсеррат. Катарсис жертвы

– Тётя, это вам.

Я посмотрела вниз и увидела девочку лет шести-семи, в огромной шапке и розовой курточке.

– Что тебе, малышка?

– Я хочу отдать это вам. – Девочка протянула сложенного из бумаги голубя. – Нам в детском саду велели отдать лебедя в хорошие руки. Ваши руки кажутся мне хорошими.

– Спасибо.

Я приняла подарок, и девочка тут же побежала. Проследив за ней взглядом, удостоверилась, что она с родителями. Мужчина и женщина махнули мне рукой, и женщина крикнула:

– С наступающим Рождеством!

– И вас с наступающим…

Я не договорила, просто махнула рукой в ответ, чтобы не обижать ребёнка, а на глаза навернулись слёзы от скрутившей мою душу боли.

«Почему ты это делаешь, Монтси? Почему ты так поступаешь? Ты можешь жить как хочешь! Мы вместе можем жить так, как захотим. Плюнь. Поехали. Неужели, когда мы потратим деньги, отец не сжалится и не даст ещё?»

Том. Он очень любил оригами. Том – Николя под номером три.

С трудом сглотнув, я глубоко вдохнула холодный, влажный зимний воздух. Он отрезвил меня, заставив сжаться кулаки. Жаль только голубя, он пострадал и не подлежал восстановлению, но я всё равно положила его в карман пальто и повернулась к витрине с сувенирами.

Через несколько недель наступит Рождество. Я успею расслабиться и вернуться домой, чтобы встретить праздник в тесном семейном кругу.

Зазвонил мобильник, так жалобно, что я моментально выдернула его из кармана – настройки сбились, переустановлю. На экране смартфона крупно высветилось имя абонента: «Роберт»:

– Да. Алло.

– Шефиня, здравствуй.

– Что-то случилось, Роберт?

Руки дрожали. Не нужно было брать поделку у девочки – она сквозь подкладку пальто жгла мне бедро.

Нет-нет, девочка не виновата, грешны «Николя» и я, что всё ещё не могу отпустить воспоминания и обиды.

– Роберт? Ты назвала меня Робертом? Где ты? Что с тобой?

– Всё нормально, прости, Робик, просто… Неважно.

– Важно. Говори.

– Меня растрогала до глубины души одна девочка. Представляешь, подарила мне бумажного голубя. Маленькая такая, в детский сад ходит…

– Точно всё нормально?

В голосе Роберта столько участия, теплоты. Слушаешь его и понимаешь, что в его силах развести тучи руками. И, глубоко вдохнув, выдавила:

– Абсолютно.

– Хорошо. Я получил по электронной почте список соискателей. Мой друг займётся проверкой. По необычному совпадению Эдвард Шульц из списка был знаком с Анной Вольф.

Конечно. Девочка-самоубийца. Я знала её, виделись на вечеринках раз или два – не помню. Её отец водил дружбу с моим. От папы и узнала о новом заказчике, вернее, желании заключить контракт на проведение детективного расследования. Вольфы не верили, что их жизнелюбивый ребёнок мог такое с собой сотворить.

Руки продолжали дрожать, а в глазах появились слёзы. Правильно называл меня Николя: я – идиотка. Ничего, ничего… Прорвёмся! Скоро я отсюда уеду. Говорят, что любые раны лечатся переменой места жительства. Вот и полечу уже сегодня ночью.

На крупном атолле *2 в Индийском океане, находящемся к югу от экватора, недавно появился супермодный отель, который отличался роскошью и изысканностью. Риф состоит из семи отдельных островов, расположившихся полукругом у живописной лагуны. А достопримечательностью одного из коралловых образований считалось пресное озеро.

– Прекрасно, – отозвалась я. – В первую очередь проверь первых трёх. Менеджер из агентства сказала, что они подходят под категории и условия нанимателей. Все трое знают своё дело, и у них прекрасный послужной список.

– Ревизовать по обычной схеме?

– Нет. Заказчик, которому должны подыскать персонал, весьма притязателен. Проконтролируй особенно тщательно. Об издержках не волнуйся, договаривайся на повышенную сумму. И… Держи меня в курсе дела Анны Вольф, пожалуйста. Важный клиент, друг моего отца. Докладывай любые мелочи.

– Хорошо. Принято.

– Знаешь, раз уж он мелькал в её дневнике, то мог вращаться в нашем кругу. Может, удастся получить информацию о Шульце ещё и от друзей Анны. Если потребуется переговорить с кем-то высокопоставленным, звони мне, я договорюсь о встрече.

– По рукам. Приятного тебе полёта, шефиня, – усмехнулся Роб.

– А тебе гладкого расследования, Робик. Надолго не прощаюсь.

Я нажала отбой и сунула руку в карман вместе с мобильником. Пальцы коснулись свёрнутого листа бумаги, но на этот раз я не испытала неприятных эмоций. Работа умеет лечить, встряхивает и перетряхивает, точно старые платья в гардеробе, прежние переживания, избавляя от затхлости.