Кэтрин Уэбб: Девушка из Англии

Спальня Рори находилась в верхней части здания, тогда как комната Джоан располагалась внизу, соседствуя с апартаментами пригласившего их «вазира», что не оставляло никаких шансов на недозволенные визиты после отбоя. Рори на ее стук не отозвался, поэтому она пошла по коридору к маленькой ванной комнате в самом его конце, удостоверилась, что вокруг нет никого, кто бы мог ее увидеть, и постучала.

– Джоан? – донесся через дверь голос Рори, и она вошла.

Он, откинувшись, лежал в ванне. Его глаза были закрыты, темные кудри влажны, а между средним и указательным пальцем левой руки дымилась сигарета. Джоан знала, что вода окажется прохладной, температуры тела: это была попытка справиться с жарой. Если бы принять ванну собралась она, то заперла бы дверь. Рори еще никогда не видел ее раздетой, но ее вид его тела совсем не смущал. Возможно, потому, что ей однажды довелось набирать ему ванну, когда он впервые остался у них дома на ночь, – тогда Рори исполнилось всего одиннадцать. А может, потому, что он вовсе не стеснялся своей наготы, хотя они договорились не спать вместе, пока не поженятся. Голым Рори чувствовал себя совершенно естественно. Они часто шутили по этому поводу, притом что во всех других отношениях он был застенчивым и неуверенным в себе. И ей хотелось тоже свыкнуться с его обнаженным телом.

Джоан подошла к Рори, взяла сигарету, стряхнула пепел в окно, а потом сделала долгую затяжку. Сквозь дым ее жених стал туманным и серым. Ее мать терпеть не могла, когда Джоан курила, и она редко брала сигарету – только когда это было необходимо, чтобы почувствовать себя сильнее и решительнее.

– Не засни и не утони, ладно, дорогой? И не сожги дом, – сказала она и улыбнулась, когда Рори приоткрыл один глаз.

– Я не спал, просто дал отдых глазам и наслаждался, а сжигать я ничего не собираюсь. И как все прошло?

Он повернул к ней голову и забрал сигарету, когда Джоан ее протянула. Она поцеловала его влажный лоб, почувствовав при этом вкус мыла и жесткой ключевой воды Маската. Она вытерла рот тыльной стороной ладони, а не обвела губы языком. Они соблюдали осторожность и пили только кипяченую воду, но очень уж захотелось его поцеловать.

– Как прошло? Непросто…

Она вернулась к окну и облокотилась на подоконник. Небо было розовато-лиловым, и море, казалось, прятало в себе последние осколки света.

– Непросто? Тьфу, это значит – не так, как ты надеялась?

– Да, я полагаю, ты прав.

Джоан разочарованно вздохнула, остро переживая неудачу. Туристка . Она не чувствовала себя готовой сказать Рори, какую презрительную характеристику дала ей Мод.

– И вообще она кажется старше своих лет. Похоже, она была… в некотором замешательстве. А потом уснула.

– Сколько ей?

– Семьдесят шесть. – Джоан знала это точно. Ей было даже известно, что Мод Викери родилась 25 мая 1882 года. Девушка знала, кто ее родители и где ее героиня получила образование. Знала про то, какой диплом та получила в Оксфорде, про ее путешествия и книги. Про все малоизвестные детали жизни. Но не про то, как с ней нужно разговаривать , подумала она с сожалением. Мягкая, тихая печаль вернулась. Джоан принялась кусать ноготь на большом пальце. Это была детская дурная привычка, она всегда так делала, пытаясь найти внутри некую заветную искру. – Ты бы слышал, как она говорит… Такой выговор. Как в высших слоях. Мама бы очень впечатлилась, если б услышала.

– Иди сюда. – Рори встал, вода стекала с него. Он бросил сигарету в ванну, вылез и завернулся в льняное полотенце, обмотав его вокруг бедер. – Подойди и обними меня. Ведь эта история тебя огорчила?

Джоан кивнула, и он обнял ее, прижав щекой к влажным волосам на груди, погрузив в облако своего чудесного запаха. В такой физической близости, пока еще непривычной, даже запретной, удивительно сочетались успокоение и опасность.

– Я все исправлю, – сказала она приглушенным голосом.

– Конечно. – Он приподнял ее подбородок и слегка поцеловал. Скромное, но ласковое прикосновение нераскрытых губ. – У тебя всегда все получается.

– Тебе нужно одеться до коктейля, Рори.

Джоан отвернулась, пока он вытирался, и принялась крутить на пальце обручальное кольцо. Оно принадлежало бабушке Рори – квадратный топаз и два крошечных бриллианта на потертом золотом ободке – и подходило ей идеально, как будто было сделано на заказ.

Пост министра иностранных дел на протяжении многих поколений занимал британец – с тех самых пор, как на рубеже XIX–XX веков были подписаны первые договоры между Англией и султанатом. Задачей этого чиновника, известного как вазир, было направлять султана во всех вопросах внешних связей и торговли, консультировать и советовать, но не распоряжаться. И конечно, от него требовалось держать британское правительство в курсе всего происходящего. Обед подавался в представительстве ровно в восемь, но они собрались в четверть восьмого на галерее второго этажа, где вазир Роберт Гибсон налил им щедрые порции джина с тоником. Галерея представляла собой огромное пространство, где в горшках росли шестифутовые олеандры, утопающие в розовых цветах, и фиолетовые бугенвиллеи ниспадали застывшими потоками с покатой крыши. Отсюда открывался вид на запретную территорию, границу которой никто из них не мог пересечь без особого султанского разрешения: на востоке, за городом, за мысом Рас-аль-Хадд [24], берег поворачивал на юг и тянулся на сотни миль, до самого Адена [25] Аден – город в Йемене на берегу Аденского залива. вблизи пролива Баб-эль-Мандеб [26] Баб-эль-Мандеб (или Эль-Мендеб, «врата скорби») – пролив шириной в 26 км, отделяющий Аравийский полуостров от Африки и соединяющий Красное море с Аденским заливом и вместе с тем с Индийским океаном. , ведущего в Красное море. Горы и пустыня, сухая пыль. Просоленная морскими ветрами прибрежная равнина, куда каждый год ненадолго приходят муссоны [27]и где тогда расцветают цветы и растет трава. Земля с древней душой, такой чужой и странной, что Джоан чувствовала, как алчет ее, глядя на страну, простирающуюся за парапетом галереи. Алчет познать ее и не готова смириться с мыслью, что, возможно, этого никогда не случится. Она взглянула на Рори, который болтал с хозяевами. На нем был летний костюм, волосы зачесаны назад и уложены. Она улыбнулась. Он удивил ее, когда так легко согласился поехать с ней в Аравию. «Аравия? Звучит потрясающе». Он знал, как долго она грезила о том, чтобы совершить подобное путешествие, и какой несбыточной казалась ее мечта до самого последнего момента. Потом они шутили, что медовый месяц обычно бывает после свадьбы, но у них все выйдет по-другому. Рори работал на своего отца. Его семья владела в течение нескольких поколений скромными аукционными залами. Они продавали немодную мебель и неуклюжие серебряные изделия, перекочевавшие к ним из гостиных умерших родственников их клиентов, поэтому молодому человеку было несложно получить отпуск. А Джоан не работала вообще. Ее уволили с должности секретаря в типографии за месяц до поездки за то, что ее неоднократно ловили за чтением книг, когда ей полагалось печатать счета-фактуры. После увольнения они с матерью жили на скудную вдовью пенсию, и одним из возражений Олив против того, чтобы потратить наследство на дальнее путешествие, была дороговизна этой затеи. «Выбросить на какую-то глупость деньги, которых на полгода хватило бы нам двоим и на еду, и на отопление!» Всякий раз вспоминая, как пугали ее мать пришедшие по почте счета, на которых зловещими красными буквами было написано «срочно оплатить», Джоан чувствовала себя виноватой. Прежде всеми семейными финансами заведовал отец. Олив сосредоточенно изучала цифры, словно боясь в чем-нибудь ошибиться, и ее пишущее перо с трепетом парило над чековой книжкой. Но какой бы неблагоразумной ни казалась ее поездка, Джоан знала, что она необходима. Рори как-то раз спросил, чем ее привлекает Аравия. Почему из всех мест в мире, где она не была, ей так хочется побывать именно там. Это было шесть лет назад, еще до того, как у них начался роман. Рори заглянул в их тесную гостиную, чтобы посидеть с Джоан, пока Даниэль переодевался перед вечеринкой. Она читала «Южные ворота Аравии» Фреи Старк [28], в то время как злобные порывы ветра бросали в окно капли британского дождя, а в воздухе витали ароматы уксуса и горчицы. На кухне, где мама укупоривала в бутылки чатни [29], который они вместе с ней готовили все утро, запах стоял такой резкий, что было трудно дышать. Когда Джоан не работала в школе верховой езды, где помогала ухаживать за лошадьми ради выпадавших иногда на ее долю бесплатных уроков, она все время читала об Аравии. В ее комнате висели портрет Т. Э. Лоуренса [30] Томас Эдвард Лоуренс (Лоуренс Аравийский; 1888–1935) – британский офицер и путешественник, сыгравший большую роль в Великом арабском восстании 1916–1918 гг.; автор мемуаров «Семь столпов мудрости»; считается героем как в Великобритании, так и в ряде арабских стран Ближнего Востока. и портреты живущих в пустыне шейхов, найденные в старых книгах, вместо вырезок из журналов с фотографиями Джонни Рэя [31], которыми были увешаны стены спален у обыкновенных девушек. Но когда Рори спросил ее, почему она так хочет в Аравию, ей пришлось подумать, прежде чем ответить. Все началось, конечно, с отца, который читал ей сказки из «Тысячи и одной ночи», но в этот дождливый день, казалось, ей было легче рассказать Рори об Аладдине. Это был конь, подобного которому Джоан никогда не видела. Она и другие чумазые девчонки, работавшие в конюшне, стояли, разинув рот в благоговейном восторге, когда он с цоканьем вышел из трейлера на двор. Ах, как дрожала от напряжения каждая его мышца и как высоко он взмахивал хвостом, осматриваясь вокруг! Маленькие копытца, казалось, приплясывали на бетонной дорожке. Хозяйка, надменная девушка по имени Аннабель, с самого начала дала понять, что конюшни Бродбрук годятся только на время, пока она не найдет для своей лошади более подходящее место, где меньше колючей проволоки и не валяется шпагат от рулонов с сеном. И где будет не так много луж и малорослых, но кусачих пони.