Дмитрий Самойлов - Медсестра. Сборник произведений

– Кто за Елену Ивановну? Подходите сюда, – кричали они. – Повязки мальчикам, ленточки и бантики девочкам! Красные галстуки на руки!

– А где Она? – несколько ребят закрутили головами в разные стороны.

Из окна, отодвинув занавеску, высунулась Анечкино заспанное лицо и тут же спряталось. Занавеска задвинулась.

– Смотрите, Елена Ивановна вернулась! – Она идет в клуб, там собрание. Идем туда! – заголосили дети и, обгоняя друг друга, побежали к клубу.

Там уже собралась огромная толпа, у всех были красные повязки на руках, мелькали красные бантики, их становилось все больше.

– Дайте мне красный бантик! И мне! И мне! – подхватили другие девочки.

Коробка быстро опустела.

– Сходите в шалаш, там еще есть. Быстрее!

Одна девочка побежала к шалашу, смешно махая руками.

Я тоже пошел в сторону клуба, туда стекались дети со всего лагеря. Даже малыши из первого отряда были здесь, к ним бежали остальные, они тоже хотели быть в гуще событий. Ведь это тоже важно! Кто будет Королевой? Малыши проскальзывали, раздвигая чужие ноги, прыгали, перелезая через забор, спотыкались и падали, поддерживая друг друга.

Все понимали, что выборы уже были. А это перевыборы. Значит еще важнее. Надо видеть и слышать. Кто не пришел – тот дурак!

Я еле протиснулся сквозь толпу ближе к сцене.

Появилась Елена Ивановна. Она медленно шла, окруженная со всех сторон девочками. На ней было длинное темное платье, искрящееся голубыми блёстками. Все расступались, давая им дорогу. Молча, приподнимая края платья, она поднялась по ступенькам и села в кресло, перевязанное золотой лентой.

Все замолчали, ожидая, что она скажет. Она обвела взглядом присутствующих и подняла руку вверх, требуя тишины.

– Тише! Елена Ивановна будет говорить! – пронеслось по залу. Затихли последние разговоры, смолк шепот.

– Теперь я ваша Королева! Кто за меня?

Толпа восторженно загудела. Все стали поднимать руки, голосуя.

– Она! Она самая красивая! Она умная!

– Её! Хотим её! – запищали малыши.

Елена Ивановна вновь подняла руку.

– Я не люблю ябед, болтунов и предателей! Отныне никто не будет подглядывать и жаловаться. Совесть каждого станет законом!

– Да будет так! – закричали дети. – Королева!

Елена Ивановна встала и продолжила:

– Никогда больше не деритесь и не кидайтесь подушками!

– Никогда не будем! – неслось со всех сторон.

– Будете меня слушаться?

– Да! Да! – шумели дети. – Да здравствует Королева!

– Кто отобрал у Коли медвежонка?

«Откуда она знает», – подумал я.

– Верните ему единственную радость! Разве можно отбирать игрушки у детей? Все повернулись в сторону кучки пленных и презрительно загукали.

Королева улыбнулась, казалось от нее исходит сияние, как от солнца, лучами во все стороны.

– Зажгите свечи! Погасите свет! – воскликнула она. – Нашли медвежонка?

Две девочки побежали исполнять приказ. Среди большой кучи отобранных игрушек они отыскали нужную и принесли ее Коле.

– Спасибо, – он опустил голову и заплакал.

– Не плачь, – к нему подошла Оля и погладила его по голове. Я всегда буду жалеть тебя.

– Да, теперь у меня две мамы. Но так не бывает.

– Бывает, – ответила Королева твердым голосом. – Клянетесь вы мне в верности? – она сдвинула брови.

– Клянемся! – пронеслось как ураган.

– Это не настоящая клятва. Надо с огнем! Кто не хочет, я отпускаю! Пусть выйдет вперед.

Несколько детей вышли, но тут же зашли обратно, чувствуя на себе гневные взгляды. Пронеслось презрительное: «У-у-у!»

Елена Ивановна продолжила после некоторой паузы:

– Коля, ты будешь главным исполнителем, и ты, – она показала рукой на меня и чуть улыбнулась.

– Теперь каждый подержит ладонь над пламенем свечи. Это ваша клятва. А вы смотрите, – она повернулась к нам, – чтобы все сделали.

Роздали свечи.

Послышалось: Ой! Ай! Не хочу, я боюсь! – сказал кто-то. Ему отвечали:

– Не бойся. Мне тоже было больно, но потом прошло.

– А мне не страшно!

– Мне тоже.

Елена Ивановна наблюдала за происходящим. Она стояла неподвижно, величественная, словно статуя.

Она развела руки в стороны и сказала:

– Вы все мои дети! Я всех вас люблю. Боль и страх пройдут, а слово останется.

– Мы тоже любим тебя! – дети подняли свечи вверх и плавно замахали ими.

Отблески свечей заиграли на ее платье, переливаясь искрами. Она села и сказала торжественно:

– Закончим церемонию. Наденьте на меня ленту и распустите мне волосы.